Фельдмаршал Румянцев

Объезжая покинутый неприятельский лагерь, он наблюдал, как специальные команды ведут подсчет захваченной добычи. Румянцев с удовлетворением вспоминал эпизоды недавней битвы. «Вот момент, когда наметился успех», – размышлял Румянцев, словно бы заново прокручивая события недавней битвы.

…Корпус Репнина ворвался в первый лагерь, стремительно догоняя неприятеля и оставляя за собой захваченную артиллерию. Впереди корпуса действовали со своими частями генералы Потемкин и Трубецкой. Ретраншемент с одной стороны взяли; турки и татары, бросив все свое добро, побежали. С другой, левой, стороны ворвалась бригада генерала Ржевского. А в лоб неприятельский ретраншемент атаковал генерал Боур, предварительно подавив его батарею огнем из тяжелых орудий. Затем под прикрытием картечных залпов Боур повел гренадер на штурм укреплений турок, расположенных на горе. Этого неприятель явно не ожидал и в беспорядке стремительно побежал.

Обычно в таких случаях бывало так: ворвавшись в лагерь противника, победители считали дело сделанным и, бросив преследование бегущих, кидались делить добычу. И на этот раз в покинутом лагере стояли бессчетные палатки, набитые драгоценной добычей: коврами, дорогим оружием, провизией и разной утварью, – соблазн для солдат немалый. Турки учли это и выделили отряд легкой конницы, который сидел в засаде. Стоило только гренадерам броситься по палаткам, как отряд нанес бы неожиданный удар по неорганизованным толпам русских. Кто знает, чем бы тогда закончилась битва.

И вот наступила решающая минута; русские полки втянулись в брошенный лагерь. Турецкая конница, зорко следившая за ними, стремительно приблизилась с тыла, выжидая момент, когда гренадеры бросятся за добычей и расстроят свои ряды, – тогда придет ее время. Но не дождалась: корпус Боура в четком боевом порядке двигался через лагерь, преследуя отходящего врага. Ни один солдат не кинулся к обозам и палаткам – батальонные командиры еще до начала боевых действий остерегли их от подобной анархии. К тому же командующий предусмотрительно выделил для прикрытия тылов батальон егерей. Такой же боевой порядок сохранили, выбивая турок из лагеря, все три корпуса. Так что удар в тыл вражеской конницы не состоялся. Чаша весов с победой упорно клонилась в сторону нашей армии. А все могло бы случиться… Стоило лишь одному броситься к палаткам, как все гурьбой побегут за ним. И кончилось бы войско, было бы стадо мародеров… А теперь, понятное дело, добыча обращена в корысть нашим войскам, вещи, посуду, скот по себе поделили.

«За сие повиновение дисциплине и в награждение их славных дел осмелюсь-ка я из экстраординарной суммы на каждый корпус выдать солдатам по тысяче рублей, – решил Румянцев. – Пусть порадуются. Столько битв им еще предстоит. Война ведь только началась. Великий визирь только переправляется через Дунай…»

А между тем главнокомандующему армией докладывали, что разбитые татары и турки бросились на юг в двух направлениях: турки – по течению реки Кагул, а татары – за реку Зальцу, в сторону Измаила, недалеко от озера Ялпух. И он отдал корпусу генерала Боура распоряжение идти впереди – атаковать рассеявшегося противника. Если столкнется с крупными силами, тут же доносить в главную ставку: вся армия будет готова прийти на помощь.

Румянцев отдавал себе отчет в том, что Ларга – это начало большой битвы, что турки переходят Дунай, чтобы сосредоточить все свои силы против его армии. Вряд ли можно предположить, что великий визирь пойдет на помощь Бендерам. Может, послать туда вспомогательный отряд для укрепления духа крепости?

И снова мысли его вернулись к недавней победе, которая досталась вроде бы легко, урон в людях невелик, а неприятеля на поле боя побито больше двух тысяч, погребено в самом лагере до тысячи. А сколько оставлено их трупов по берегу Прута из-за того, что армия устремилась вслед за неприятелем! Но что-то саднило его душу, вызывая недовольство происшедшим. «Плохо только, что мы позволили нашим своевольным арнаутам и казакам сжигать порох. И знамен досталось лишь восемь, а сколько их было, сосчитать не удалось… Великое число их разодрал в лоскуты по невежеству кто-то из наших легких войск, идущих вслед за регулярными. Это доказывалось найденными у многих обрывками. Не пошлешь же эти обрывки императрице как доказательство своей победы…»

Прошло несколько дней после Ларги. Армия Румянцева приближалась к Кагулу…

Вскоре пришло донесение от Боура о том, что неприятель раскинул лагерь между речками Кагул и Зальца. Получив это известие, Румянцев приказал Репнину двинуть свой корпус на помощь Боуру для совместных действий против турок. Он задумал разбить неприятеля до подхода его главных сил. Он знал, что мост в Исакче из-за бурного разлива Дуная еще не окончен, а великий визирь Халил-бей до сих пор не переправил свою армию на этот берег Дуная. И этим необходимо воспользоваться для разгрома недобитой армии турок, остановившейся у небольшого озерка, неподалеку от Кагула. Два корпуса – вполне достаточно для этого. А там и он подойдет с главными силами армии.