Фельдмаршал Румянцев

Когда-то, во времена Византии, здесь чеканили монеты. Турки устроили в башне тюрьму, в которую не раз попадали русские дипломаты. Там, в подвале, Обресков и члены русского посольства провели несколько мучительных недель. В марте 1769-го всех их вывезли в ставку великого визиря, после чего Обрескову пришлось принять участие в походе. Русских дипломатов унижали и запугивали, а перед палаткой Обрескова «водрузили в землю копия с торчащими на них почернелыми уже и смрадными головами». После этих мук — снова заключение. Только 17 мая 1771 года с помощью прусских и австрийских дипломатов Обрескова освободили, и вскоре он вернулся в Петербург. Екатерина II пожаловала Алексею Михайловичу орден Святого Александра Невского и 200 тысяч рублей. Вскоре он возвращается к службе, участвует в бесконечных переговорах с османами.

…К началу боевых действий 1769 года Россия сосредоточила на главном Днестровско-Бугском театре военных действий две армии: Первую в районе Киева и Вторую на Днепре, ниже Кременчуга. В Петербурге для руководства ведением войны учреждён был Военный совет при высочайшем дворе. Своим прообразом он имел Конференцию времён Семилетней войны, хотя теперь командующие армиями пользовались большей самостоятельностью.

Командовал Первой и главной армией генерал-аншеф Александр Михайлович Голицын — давний соратник и родственник Румянцева, родной брат оставленной супруги. В молодые годы он служил у Румянцева-старшего, находился в его свите во время Константинопольской миссии. К 1744 году, в мирное время, он достиг чина генерал-поручика. В Семилетнюю войну ярко проявил себя при Кунерсдорфе: командовал тогда левым флангом, выдержал мощный удар прусских войск. Раненый, отступил с высоты Мюльберг, измотав противника. После того сражения — раньше Румянцева — Голицын получил чин генерал-аншефа, хотя так и остался в большей степени дипломатом, нежели воином. Никаких противоречий с Екатериной и Орловыми у него не возникало: после восшествия на трон Екатерины Голицын получил орден Святого Андрея Первозванного, был приближен к престолу… Румянцев невысоко оценивал полководческие дарования родственника — и, вероятно, кручинился, что главная роль в кампании 1769 года отведена именно Голицыну. Даже Украинскую дивизию, которую Румянцев вышколил в предвоенные годы, вверили Голицыну. Ему предстояло командовать наступлением на Днестре.

Чего ждали от Второй армии Румянцева, по меньшей мере вдвое уступавшей главным силам по численности? Уже в январе 1769 года она приняла удар крымской конницы. Румянцеву удалось отразить наступление крымчаков и наладить подвижную систему защиты от новых набегов.

Война начиналась вяло, в старом стиле — ни шатко ни валко, с радостными реляциями о занятых без боя территориях, которые вскоре будут оставлены — уже без победных реляций. Голицын берёг солдатские жизни — а заодно и собственные нервы, от генеральных сражений и напористого наступления уклонялся. Не рисковал.

Все усилия Первой армии были направлены на взятие Хотина. Румянцев (и не он один) считал эту тактику ошибочной, предлагал иной план — наступление на Очаков и Перекоп. Если бы удалось овладеть этими крепостями — русская армия расколола бы силы союзников — Турции и Крымского ханства. Расположив на этой линии Вторую армию, можно было бы с основными силами атаковать турок, которые остались бы без помощи союзников, без крымской конницы. Но Голицын наступал на Хотин, а Румянцев с его Второй армией прикрывал действия главных сил. «Жалеть только остается, что время и труды всей нынешней кампании тратятся тщетно по устремлению на один объект, то есть Хотин, всех сил, которые другим образом употребивши, можно было произвести лучшие успехи», — писал Пётр Александрович.

Несколько раз Голицын приближался к легендарной крепости — и в нерешительности отступал. При этом удавалось разбивать достаточно многочисленные турецко-крымские отряды, выманивая противника на удобную для русских позицию.

29 августа, когда 80 тысяч турок во главе с великим визирем Молдаванчи преодолели реку Днестр и атаковали всю русскую армию, Голицын возглавил войска и прижал турок к водной преграде. Турки понесли ощутимые потери — до семи тысяч человек убитыми и ранеными, потеряли 70 орудий и весь свой богатый обоз. Теперь уже русский генерал не проявлял медлительности — но к этому времени императрица задумала рокировку полководцев. Голицына должен был заменить Румянцев, Румянцева — Пётр Панин. А Александра Михайловича императрица видела генерал-губернатором Петербурга.