Фельдмаршал Репнин

Это случилось вскоре после заключения мира со Швецией. На обеде, устроенном её величеством в честь заключения мира, Мамонов, как всегда, вёл себя непринуждённо, много шутил. Но когда после обеда уединился с её величеством, он сделался печальным, упал перед ней на колени и со слезами на глазах стал целовать край её платья.

   - Что это значит, ты можешь мне объяснить? - встревожилась Екатерина.

   - Ваше величество, прошу милости, - удерживая себя от рыданий, проговорил Мамонов, - дозвольте уехать в Москву.

   - В Москву? Зачем?

   - Обстоятельства принуждают... Дозвольте сочетаться браком с девушкой, меня любящей.

Поражённая его признанием, Екатерина невольно опустилась в кресло, не в состоянии вымолвить ни единого слова. Никогда не думала она, что окружавшие её лица способны на измену. В её сознании измена представлялась высшим людским пороком. И вот она слышит чудовищное признание: ей изменяет человек, которого она искренне любила, с которым делила своё ложе... Да возможно ли это?..

Наконец императрица взяла себя в руки и, глядя на предавшего её любовника, ледяным тоном проговорила:

   - Встаньте и поступайте, как знаете, отныне я дозволяю вам всё.

Узнав о разрыве отношений между государыней и Мамоновым, Потёмкин расстроился. Он сожалел, что в тот момент его не оказалось в Петербурге. Будь он там, не допустил бы этого... Ещё больше расстроился он, когда его осведомитель сообщил из Петербурга, что новым фаворитом Екатерины сделался некий Зубов. Об этом человеке Потёмкин почти ничего не знал. Знал только, что тот находился под покровительством Салтыковых, а графы Салтыковы о том только и думают, как бы лишить светлейшего князя всего того, что дала ему императрица.

Между тем в Яссах стали распространяться слухи, что дни всесильного князя сочтены: кончилось его время. Потёмкин совсем пал духом. Он терялся в предположениях, не знал, как ему быть... Особенно действовало на него молчание императрицы. Раньше она буквально забрасывала его письмами, а после появления в её окружении Зубова писать перестала. Отчаявшись, он направил ей письмо, окроплённое слезами. Он писал: «Матушка, всемилостивейшая государыня! Матушка родная! При обстоятельствах, Вас отягчающих, не оставляйте меня без уведомления. Неужели Вы не знаете меру моей привязанности, которая особая от всех? Каково слышать мне со всех сторон нелепые новости и не знать: верить ли или не верить? Забота в такой неизвестности погрузила меня в несказанную слабость»...

Спустя некоторое время после отправления этого послания он написал императрице второе такое же слезливое письмо, потом третье. Императрица наконец поняла, чего он добивается, и разрешила приехать в Петербург. Пусть едет, пусть убедится, что её отношение к нему нисколько не изменилось, она по-прежнему питает к нему дружеские чувства...

Потёмкин воспрял духом. Ещё бы! Появилась такая прекрасная возможность закрыть рты своим недоброжелателям! Он поедет в Петербург, и пусть увидят, что не отвергнут государыней, что по-прежнему является влиятельнейшим лицом Российской империи. Радуясь, он, однако, понимал, что ехать в столицу с пустыми руками плохо, что надо бы порадовать её величество достойным подарком. Как в прошлом году, когда он предстал пред очи её величества с рапортом о взятии Очакова. Вот бы и сейчас поехать с подобным известием!..

И ему неожиданно повезло: в штаб-квартире появился курьер от Репнина с известием об осаде Измаила. Потёмкина тотчас осенило: будет её величеству подарок! Он приедет в Петербург с новой славной победой!.. Так возник новый план: князя отозвать в Яссы, а самому ехать брать Измаил.

При встрече с Репниным, приехавшим к нему из-под стен Измаила, светлейший не стал скрывать своего плана, умолчал только о том, для чего это ему нужно - брать Измаил непременно самому, а не поручить сие одному из опытных военачальников. Желая заставить светлейшего полностью раскрыться, Репнин сказал, что сможет сам взять турецкую крепость, если ему выделят ещё одну пехотную бригаду и тяжёлую артиллерию.

   - Нет, нет, брать Измаил поеду сам, - тотчас возразил Потёмкин. - А вы должны оставаться здесь, при главной штаб-квартире. - И после паузы добавил: - Я должен доказать, что ещё на что-то способен, а то мои враги и так уже говорят, что я занимаюсь одними развлечениями.

   - А сколько вы намерены взять с собой войск?

   - Всю армию. Ордера корпусам уже посланы.

   - Но если стянуть под Измаил все силы, Молдавия и Валахия останутся без прикрытия. Турки могут этим воспользоваться.

   - Риск есть, но кто не рискует, битв не выигрывает. Впрочем, - добавил Потёмкин, - я готов выслушать ваши предложения.

   - Дайте в моё распоряжение хотя бы одну дивизию.

   - Хорошо, я пошлю кавалерийский корпус графа Салтыкова, он мне там не понадобится.

Репнин понял, что изменить что-либо в планах Потёмкина не удастся, и вместе с комендантом города пошёл смотреть выделенную ему квартиру.