Фельдмаршал Репнин

Поняв, наконец, что случилось, он медленно направился в опочивальню жены. Наталья Александровна лежала, прикрытая одеялом, но весь её вид показывал, что она мертва. Князь припал к ногам усопшей супруги и зарыдал громко, не скрываясь.

Понадобилось не менее часа, чтобы Репнин смог взять себя в руки и заняться подготовкой транспорта для отправки тела усопшей жены в Петербург. Дочерям тоже более не было смысла здесь оставаться. В Петербурге ждали его отчёта о выполнении им поручения императора. Словом, надо было ехать всем одним обозом.

Подготовку обоза взял на себя кригс-комиссар, а всё остальное - вице-губернатор. Сам Репнин почти ни во что не вмешивался. Удар судьбы так сильно потряс его, что он потерял уверенность в себе, плохо соображал, временами ходил по коридорам губернского управления не в силах вспомнить, что ему нужно. За свою долгую жизнь ему не раз доводилось бывать в сложных ситуациях, на войне участвовал даже в рукопашных схватках и никогда не терял самообладания, а тут надломился...

   - Шли бы лучше, Николай Васильевич, домой, - советовал ему вице-губернатор, - мы тут сами управимся. Когда всё будет приготовлено к отъезду, вам доложим.

Репнин послушался и присоединился к дочерям.

К этому времени тело княгини было уже омыто, одето и лежало на столе в гостиной. Седой православный священник читал над покойной псалтырь. На скамьях, расставленных вдоль стен, сидели незнакомые люди, главным образом женщины. То были местные жители, хорошо знавшие усопшую. Они любили эту русскую княгиню, охотно вступавшую в общение с простыми людьми, с помощью которых она желала научиться литовскому языку. Доброй была эта умная и красивая женщина, царство ей небесное...

Княгиня Александра, заметив появление отца, подошла к нему и шёпотом позвала в столовую.

- Ты должен хотя бы немного поесть, иначе не выдержишь, свалишься, - сказала она ему.

Князь согласился и покорно последовал за ней. В столовой он спросил дочь, видела ли она, как умирала мать? Дочь отвечала, что во время её дежурства мать ещё дышала, и она была даже уверена, что ей стало лучше. Мать скончалась, когда у её изголовья сидела Параша, и скончалась так тихо, что Параша это заметила не сразу. Бог послал лёгкую смерть.

.. .Сборы в дорогу были закончены в первом часу пополудни. Гроб с телом усопшей вынесли и уложили на дроги, тщательно укутав от попаданий воды и грязи палаточными холстами. Кроме этих дрог, в обоз вошли две кареты, полуоткрытая коляска и несколько воинских повозок с фуражом, припасами и личным имуществом князя. Провожать столь необычный обоз собрался почти весь город. Вице-губернатор, пожимая князю на прощание руку, говорил ему, чтобы он не тревожился за положение дел в Литве и других землях бывшей Речи Посполитой, отданных в управление губернаторству, что порядок здесь останется нерушимым. Он ещё не знал о решении Репнина уйти в отставку и что этот горестный день был для старого фельдмаршала последним днём его пребывания в Литве. Сюда он более уже никогда не вернулся.

3

Целая неделя ушла на дорогу в Петербург. Много слёз было пролито за это время: рыдания доносились из кареты, в которой ехали дочери князя вместе с дворовыми крестьянами, прислуживавшими своей хозяйке-княгине до самой её смерти. Сам князь более не плакал: сидел и молчал. Иногда, когда обоз останавливался, чтобы дать лошадям отдохнуть, он, оставив карету, шёл к повозке, на которой везли тело жены, просовывал руку под парусину проверить, не попала ли вода на крышку гроба, и, успокоенный, возвращался на своё место. И снова ни одного звука. О чём он в эти минуты думал, можно было только догадываться. Ехавшие с ним в карете адъютант и камердинер сочувственно молчали.

В Петербург приехали 28 ноября. Поскольку время было уже позднее, то адъютант предложил отвезти гроб сразу в церковь, чтобы оттуда после отпевания покойницу можно было сразу отнести к месту погребения. Репнин согласился.

Гроб с телом княгини простоял в церкви всю ночь. Наутро Репнин послал дочерей оповестить всех родственников о случившемся несчастье и призвать их явиться в церковь для прощания с покойной, а затем принять участие в самих похоронах. Однако оказалось, что оповещать было уже некого. Репнин имел родственников только по линии жены, а они принадлежали к роду князей Куракиных, попали в императорскую опалу и вынуждены были переехать в Москву. Попрощаться с покойной приехали чуть более десяти человек. Впрочем, во время выноса тела на прицерковной площади оказалась большая толпа людей, знавших княгиню и желавших выразить сочувствие родственникам покойной. Были тут и офицеры гвардейских полков, невесть как узнавшие о смерти супруги известного фельдмаршала. Репнин молча принимал соболезнования, со стороны казалось, что он ещё не до конца осознал тяжесть понесённой утраты. После погребения он уехал домой один, никому ничего не сказав, закрылся в своей комнате и больше в этот день не показывался.

4