Фельдмаршал Паулюс: от Гитлера к Сталину

В связи с этим необходимо дать общую характеристику позиции и отношения германского генералитета, особенно высших инстанций, к руководству со стороны Гитлера. При этом нужно исходить из следующего факта: Гитлер, вопреки опасениям руководящего генералитета, смог достичь вначале (в Польше, Норвегии и на Западе) некоторых успехов, благодаря чему в последующем ходе войны стал все чаще не только принимать решения стратегического характера, но и определять детали их осуществления.

Это объясняется далее стечением следующих обстоятельств.

Руководящий германский генералитет сам связал себя со всеми последствиями политики и войны Гитлера. Большинство генералов, за исключением немногих стоявших в оппозиции, доверяли и были преданы Гитлеру, позволяя себе как максимум лишь некоторую критику. Отдельные же генералы активно содействовали Гитлеру в его политике.

Такое отношение высших слоев германского генералитета побудило широкие круги армии и германского народа довериться полководческим способностям Гитлера. Такое слепое доверие Гитлеру со стороны широких слоев народа, в свою очередь, влияло на отношение генералов к Гитлеру.

Повиновение руководящего генералитета военному руководству «ефрейтора» Гитлера может быть объяснено поэтому не только обязательным военным подчинением. Оно объясняется также кратко описанными выше политическими обстоятельствами.

27 августа 1946 года. С сегодняшней почтой доставили странное письмо, из которого я узнал, что «войны вызываются мужчинами и женщинами, парнями и девушками обычного среди народов мира вида. Это — черти. Слово «черт» означает гигантские существа, похожие на мужчин и женщин. Я сам видел несколько молодых чертовок. Мне известно, где можно найти несколько чертей. Если вы дадите объявление в английской газете «Пипл»1, сообщайте по радио, я помогу Вам подчинить чертей государственному контролю...».

Нет необходимости и дальше переписывать этот бред. Скорее всего — это последствия войны; далеко не каждый человек смог спокойно ее перенести.

24 сентября 1946 года. В связи с близким окончанием процесса над главными немецкими военными преступниками, меня снова терзают сомнения. Значит, виновен каждый, кто участвовал в совещаниях по подготовке войны. И предстоящие процессы будут все-таки национальными1.

Самым трудным является один пункт — мне могут сказать: «Вам поручили через Гальдера разработать этот план (план «Барбаросса»). Какие вы предприняли шаги против этого?» Что я могу ответить на это, ведь мне поручено было составить наступательный план...

Единственное благоприятное для нас — это то, что мы здесь были ведущими среди военнопленных. Все-таки что-то делали. Это — некоторый шанс в нашу пользу...

1947

7 января 1947 года. Сегодня поздно вечером слушал радио из английской зоны оккупации. Оно информировало меня о том, что многие из «моих людей» в настоящее время занимают ответственные посты на территории советской оккупационной зоны. В их числе: майор Бехлер — министр внутренних дел земли Бранденбург, полковник Пауль Маркгреф — главный инспектор полиции г.Берлина, капитан Эрнст Хадерганн — министр просвещения советской оккупационной зоны, майор Зейтц — комендант города Шверина, капитан Форст комендант города Стральзунда, майор Кагель — главный инспектор полиции г.Мекленбурга, поручик Симон — начальник одного из отделов земли Мекленбург и так далее. Можно ли верить этому? Ведь я практически всех этих людей не знаю или не помню.

В любом случае, в этом списке не хватает только одного имени генерал-фельдмаршала Паулюса. Дождусь ли я когда-нибудь возвращения на родину?

19 января 1947 года. Сегодня получил тревожное, но одновременно — и оптимистичное письмо от Адама. Он пишет: «...6 января я получил Ваше письмо, датированное 30.11.46. Сердечно благодарен Вам за это. Вы не можете поверить, как радовался я, когда читал строчки, написанные Вашей рукой. Прошел целый год, как мы не виделись и не разговаривали друг с другом. Я охотно и часто думаю о времени, когда мы ежедневно были вместе. Особенно же охотно я вспоминаю о посещениях Озера1. Тогда можно было высказать, по крайней мере, несколько слов.

Здесь мы живем в совершенно реакционном окружении. Приходится только удивляться, что люди с таким узким кругозором могли дойти до чина генерала. Основная масса их стоит далеко ниже среднего уровня. Среди них находится много старых знакомых, однако я не поддерживаю никаких отношений с ними. Все склонились перед террором, который практикуется группой активистов. Этот факт не доставляет мне никакого беспокойства, за исключением некоторых отщепенцев, к которым относится Штреккер, мы сплочены. Пребывание здесь это лучшая школа для нашей будущей деятельности в Германии. Мы, пятеро, находимся в нашем исключительно чистеньком блокгаузе, можем совершенно не соприкасаться с реакционной нечистью.