Фельдмаршал Борис Шереметев

Куда там, конники неслись к берегу, а оттуда навстречу хлопали ружейные выстрелы, шведы пытались выстроить каре. Однако, как оказалось, русские и не думали на них нападать, эскадрон скакал в охват табуна, дабы завернуть и отогнать его от берега.

Группа солдат, занятая по приказанию Любекера уничтожением коней, была внезапно атакована и разбежалась. Огромный табун лошадей русские кавалеристы завернули и погнали от берега.

— Скорей, шорт вас побьери, — ворчал милостиво Фразер, довольный столь богатой добычей.

Более четырех тысяч лошадей было спасено русскими. А когда на берегу осталось около двух тысяч солдат, Фразер приказал атаковать, предупредив:

— Убивать только тех, кто с оружием. Остальных в плен на русский каша.

Через два дня капитан стоял перед генерал-адмиралом Апраксиным и докладывал о поспешном бегстве шведов из Ингрии.

— Ну что ж, с Божьей помощью проводили гостей, — перекрестился Апраксин. — А ныне надлежит тебе, капитан, скакать к государю с важной ведомостью. Левенгаупт выступил из Риги с обозом из восьми тысяч телег с провиантом и порохом. Идет на юг на совокупление с главной армией. Сей сикурс надлежит пресечь. Впрочем, государь сам знает, что делать. Ну а заодно поведаешь ему о нашей виктории, пусть сердце его хоть о сем не болит.

И, подойдя к капитану, Апраксин потрепал его ласково по плечу:

— Скачи, Ваня. Сколько можно скорей скачи.

— Федор Матвеевич, дозволь спросить тебя?

— Ну, спрашивай, чего уж.

— Что было написано в том пакете, что я Любекеру подбросил?

— А-а… — улыбнулся Апраксин. — Да всего три строки, братец. Я Фразера просил в том письме всякими силами попридержать неприятеля, пока-де я с сикурсом в сорок тысяч человек к нему не приду.

— И все?

— И все, братец. Любекеру и этого достало сообразить, что с его двенадцатью тысячами голодных солдат никак не устоять супротив сорока тысяч. Спасибо, поверил моей сказке. За это б от нас ему презент полагался, да, вишь ты, далеко, поди, уплыл уж.

Апраксин тихо засмеялся и опять по-отечески добродушно похлопал капитана по плечу:

— Скачи, Ваня. Для государя весть сия суть наиважнейшая есть.

Глава седьмая ДОБРЫЙ ПОЧИН У ДОБРОГО

Наконец-то король вышел из Могилева, простояв там почти месяц. Не по его воле задержка произошла, армия голодала. Многие в штабе, в том числе и Пипер, настаивали выступить навстречу Левенгаупту с его огромным продовольственным обозом.

Карл тоже понимал, что именно этот обоз в семь тысяч подвод поможет его армии дойти до Москвы, но не захотел ждать его в Могилеве, где солдаты умудрились съесть все живое, не брезгуя кошками и собаками.

Отправив в Ригу Левенгаупту приказ о выступлении на соединение с главной армией, Карл пошел сначала по направлению на юго-восток, но, дойдя до Долгих Мхов и забравшись в непролазные чащобы и болота, свернул на восток.

Дороги лесные были узкие и грязные. Голодные, выхудавшие кони едва волочили по ним телеги и пушки.

Много хлопот доставляли армии беспрерывные казачьи налеты. Казаки появлялись внезапно, словно падали с неба, с гиком и свистом налетали на растянувшуюся колонну, сверкая палашами, вихрем проносились и также внезапно исчезали, оставляя после себя десятки убитых и раненых шведских солдат.

Карла раздражало в этих налетах не столько появление казаков, сколько их быстрое исчезновение. Не успеют солдаты и ружей зарядить, а казаков и след простыл.

— Нет никакого удовольствия биться с русскими, — говорил король с нескрываемым презрением. — Потому что они не сопротивляются, как другие, а бегут.

Он старался не замечать того, что «бегущие» вырубали в колонне его солдат, почти не оставляя своих трупов.

Лесные дороги так выматывали силы, что у села Доброго было решено сделать дневку, тем более что солдатам посчастливилось здесь напасть на яму с припрятанным хлебом.

Конечно, сами бы они яму вряд ли обнаружили, поскольку находилась она в стороне от дороги. Но солдатам удалось поймать в лесу прятавшегося там местного жителя. И поскольку он не признавался, где спрятан хлеб, его стали пытать. Способ пытки солдат был один — много раз проверенный и очень действенный: они обмотали несчастному сухой травой босые ноги и подожгли ее. Такое «поджаривание» всегда веселило солдат, потому что пытаемый падал на спину и, задрав вверх ноги, начинал выделывать ими такие коленца, что солдатский хохот покрывал его отчаянные крики и стоны. Солдаты называли его «пляской по небу». Не выдержал «пляски» и житель села Доброго, рассказал о яме.

Местность для дневки представлялась королю удобной еще и потому, что от русских их отделяли две заболоченные речушки, перейти через которые кавалерии было невозможно.

Но Петр думал иначе. Остановка шведов, их растянутость на многие версты давали прекрасную возможность попытать боевого счастья регулярному войску. Еще с вечера он вызвал к себе командира Семеновского полка князя Михаила Михайловича Голицына.