Фельдкорнет

Откровенно обрадовали вести с фронта, Фронеманну удалось надежно перерезать дорогу между Кимберли и Пардебергом, при этом в прах разгромить два обозных конвоя, взяв шикарные трофеи, и теперь бритты вынуждены оторвать от основных сил целую дивизию для обеспечения снабжения. А самое главное, они прервали железнодорожное сообщение в обе стороны от Де-Ара.

Робертс стоит у Пардеберга, буры преграждают ему путь, разместив свои позиции примерно в десяти милях от него, на линии холмов к востоку от Оксфонтейна. Практически ничего не изменилось: все происходит точно так же, как в реальной истории, в которой Робертс седьмого марта атаковал эти позиции и конечно же вытеснил буров, после чего путь к Блумфонтейну остался открытым. Очень надеюсь, что и сейчас все случится подобным образом. Да, именно так, потому что свои позиции, растянутые на десяток миль, буры ну никак не смогут удержать…

А идея моя такова: мы устроим два укрепрайона на путях вероятного продвижения бриттов. Три ряда проволочных заграждений, оборудованные позиции для артиллерии и пулеметов, минные заграждения, прочие прелести фортификационного искусства и еще кое-какие сюрпризы. Многого мы сделать не успеем, но даже то, что получится, должно стать непреодолимой преградой для бриттов. Почему? А это военная тайна… Шучу, конечно, просто англы должны подойти к этим позициям в изрядно урезанном виде. Если вообще подойдут. Ну-у… хочется надеяться, что так будет. Во всяком случае, мы для этого приложим все силы.

Еще пару часов мы потратили на организационные моменты, определили каждому фронт работ, после чего я получил два часа свободного времени, которые собрался потратить на обед с Франсин и визит в госпиталь к Лизхен.

Господи, когда я все успею? Надо себе завести личного секретаря-референта, иначе свихнусь. Ладно, начну с ресторана, ибо, как говорится, живы мы не только пищей духовной.

Франсуаза дисциплинированно ждала меня за столиком летней веранды ресторана.

– Франсин…

– Ты выглядишь усталым, Мишель, – перебила меня француженка и решительно добавила: – Нам надо серьезно поговорить.

– О чем? – Я сделал заказ и внимательно посмотрел на Франсуазу. – Впрочем, давай поговорим.

– О нашем будущем. – Девушка нервно достала из портсигара сигаретку. – Я предлагаю тебе уехать во Францию.

– Нет.

– Из‑за некой Елизаветы Чичаговой? – Фамилию Лизхен Франсуаза произнесла с нарочитым акцентом.

– Из‑за нее тоже.

– Это же смешно! – вспылила баронесса. – Я тебе предлагаю…

– Не надо мне ничего предлагать, Франсин.

– Как это понимать? – Француженка сделала надменное лицо.

– Купить меня не получится… – я постарался, чтобы мой ответ прозвучал как можно спокойнее, – можешь и не стараться.

– Я не покупаю.

– Покупаешь, Франсин, покупаешь.

– Ну а как? – Девушка выглядела очень растерянной. – Как надо?

– Пусть все идет своим чередом… – Я не договорил, так как увидел, что напротив ресторана остановилась открытая пролетка, пассажир и кучер вскинули маузеры…

На ходу вытаскивая револьверы, к нам метнулись телохранители Франсуазы…

Я, уже заваливая на пол баронессу, сидевшую между мной и стрелками, услышал хлесткие выстрелы. Выдрал из кобуры кольт…

Застучали револьверы – это французы палили по пролетке, пассажир успел выстрелить еще раз и опрокинулся на сиденье. Кучер хлестнул лошадей, но тоже слетел с облучка – я успел поймать его на прицел и нажал на спусковой крючок.

Трое французов кинулись к пролетке, а к нам подбежал Гаспар.

– Что с… – он не договорил. – Матерь божья…

– Франсин… – Я с ужасом увидел, что на плече баронессы расплывается кровавое пятно.

– Мишель? – удивленно прошептала девушка и потеряла сознание.

– Срочно в госпиталь.

Глава 21

Оранжевая Республика. Блумфонтейн.

Госпиталь русско-голландского санитарного отряда

28 февраля 1900 года. 15:00

– Ну что? – Мы с Гаспаром одновременно шагнули к доктору.

– Операция прошла нормально, – спокойно ответил фон Ранненкампф. – Жизни баронессы ничего не угрожает. Теперь покой, только покой.

– Опять, – буркнул я и со злости пнул ни в чем не повинную урну у входа в госпиталь.

– Как долго? – мрачно поинтересовался Гаспар. – Когда мы сможем ее забрать и увезти во Францию?

– Минимум через три недели… – доктор невозмутимо протер пенсне, – не ранее.

– Матерь божья!!! – Урне теперь досталось от француза.

– Все, господа? – Врач собрался уходить. – Извините, но у меня дела.

– Карл Густавович, – я взял его под руку и отвел в сторону, – они хоть не в одной палате?

– В соседних, – сердито буркнул фон Ранненкампф. – Это возмутительно, Михаил Александрович. Это уже вторая дама на вашем счету.

– Да я‑то здесь при чем? – реально опешил я. Хотя… да, тут он прав. Категорически не везет благородным дамам со мной. Еще переспать не успели, как оказались на больничной койке.

– Возмутительно! – убежденно повторил врач. – Баронесса де Суазон в бреду повторяла ваше имя… – Доктор прервался и язвительно добавил: – Как и госпожа Чичагова. Кстати, ее здоровье идет на поправку.