Фехтовальщица

Ребята из «Ведуний» оказались мегапозитивными и заводными. Мне уже исполнилось четырнадцать, Мертон (виолончелист) был на год меня старше — ему шел шестнадцатый, Гидеону и Орсино — семнадцать, основателям группы — чуть за двадцать. В общем, малолеткой я себя в той компании не чувствовала. А ребятам было приятно поговорить с кем–то, способным к общению, кому их крутизна не застит глаза. Диких поклонников и поклонниц отваживали строгие дяди в неярких — серых и темно–зеленых — мантиях. Мы катались, соревновались, фоткались. Они бегали за мной с волшебными молотками за предложение присоединить их к колдографическому зоопарку (пока Дюк колебался у клетки с Пушком, к нам раз сто подошли с просьбой сфотографироваться с «живыми «Ведуньями»).

Потом от нас откололись «старички». Взрослые парни решили, что набеседовались достаточно и можно уже пообщаться с поклонницами постарше меня. Затем, увлекшись стрельбой в найденном мной таки тире, я не заметила, как Гарри, Драко и большая часть музыкантов побежали кататься на «Гоблинские тележки». Со мной остались только Мертон, боящийся высоты, и Гидеон. Потом куда–то делся и Мертон.

Мы подошли к хрустальным замкам и радужной долине на закате — красиво, подходящее время, чтобы прокатиться по радуге. Я встала на уходящую вверх дорожку. Гидеон придержал меня за талию. И тут… на балкончике хрустального замка я увидела целующихся Люсиль и Этьена. Вечер был безнадежно испорчен. Я отстранилась от виолончелиста, а сойдя с радуги поспешила распрощаться. Пригласила его заглядывать в Хогвартс, ко мне в гости, ну и вообще, звонить, если вспомнит.

— Я вспомню. Знала бы ты, как устал от девчонок, пищащих, словно я мышь или котенок. Ты и сама приезжай с друзьями летом. У моей семьи есть дом на берегу, там волна хорошая. Я еще совой тебе напомню, так просто не скроешься.

— Хорошая волна — это серфинг? Я не умею. Да и ребята тоже, я думаю.

— Научу. Там если не загоняться, особо сложностей нет. Ну, до лета?

— До лета.

Мы пожали руки и разошлись в стороны. Он — искать своих, а я — бродить в одиночестве и, возможно, плакать. Жаль только, в этом парке почти не было подходящих аллей — народу набилось столько, что какое уж там одиночество?!

Я выбрела на набережную. Здесь дул холодный ветер, разгоняя парочки. Села на камень в позе Аленушки и только наладилась хорошенько пореветь, как оказалась в кругу внимания отца — он увидел мою печальную одинокую фигуру и испугался, что «чертовы рокеры» сделали мне что–то плохое.

— И где твои бестолковые дружки?! Я же им велел глаз не спускать!

— Они ни при чем. Там Этьен с Люсиль целуется, — я старалась держать себя в руках, но голос предательски дрожал.

— А я думал, летом ты по другой причине… Ну, все, все. Ну иди сюда! — Отец пересадил меня себе на колени, укутал полой своей мантии и я вдруг перехотела реветь.

— А мама где?

— Да, спелась с какой–то ведьмой на тему дизайна помещений. Это теперь до утра.

Так мы сидели на берегу, пока папа с кряхтением не признался, что у него затекла спина. И это я еще камень сделала мягким (то самое батутное заклинание).

Отправились гулять.

В тире из пневматики он «выбил» мне огромного зайца, который умел шевелить ушами и розовым носиком. А я, поражая цель из волшебной палочки красящим заклинанием, выиграла только утешительный приз.

Потом я опять болталась в свите Амбридж.

Проводив госпожу Министра, в шутку сказала Драко, что в противовес Долорес в Визенгамот нужно двигать его матушку.

Гарри нашел в толчее Гарри, потом они вдвоем нашли нас, потом мы побежали смотреть домики оборотней.

На рассвете я опять пришла в радужную долину. Поднялась в кафешку в хрустальном замке. Заказала себе горячий шоколад и свежую газету, сидела, ждала заказ, и смотрела на восходящее солнце. Минорное такое настроение. И тут сова скинула передо мной конверт с письмом. На автомате проверив его на злой умысел, я не поверила своим глазам — результат положительный.

Попросила официанта вызвать дядьку Рыжего — главу местной службы безопасности — и снова уставилась на конверт. Гермионе Грейнджер. Без адреса и имени отправителя. Что за дичь?

Прибежал взъерошенный маг (не все текло на открытии так плавно, как видели это гости. Были и провокации, и недоразумения, и попытки свести старые счеты, выставив это несчастным случаем на «Гоблинских тележках»), колданул что–то на письмо, принюхался и убежал. Потом быстро вернулся и забрал конверт с собой.

Обескураженная, я развернула газету и примерзла к хрустальному стульчику.

Фотография, где отец обнимает меня и усаживает себе на колени. Фотография, где мы с Гидеоном на радуге, где Гарри меня увидел и полез обниматься, отпихнув Драко (и лицо Дракона в ту же строку), я и Этьен. Причем видно, что я кокетничаю, а Люсиль не видно за плечом Этьена.

Блииин.

Ничего себе заявочки.

Камень–то в огород госпожи министра — типа вот какие девицы в свите. Но оплевали как бы меня. Никогда не любила политику!

Письмо оказалось первой ласточкой. Следом полетели целые стаи громовещателей, бомбочек с гноем бубонтюбера, чесоточным порошком и прочие радости жизни.