Фехтовальщица

Больничное крыло посетила леди Августа. Пообщалась с внуком, побродила по школе. С интересом расспросила учителей о наших дополнительных занятиях, еще раз пообщалась с внуком. И величественно удалилась, вдохновленная идеей и недовольная воспитанником. Невилл обеспокоился. И в тот же вечер, в одной пижаме сбежав из Больничного крыла, договорился с профессором Спраут о дополнительных занятиях по ее предмету, пока он учится на младших курсах и об ученичестве после сдачи СОВ. Бабушка, вернувшаяся в школу с наставником по ЗоТИ, отставным аврором, опоздала на считанные минуты.

А у Гарри Поттера были свои, ни на что не похожие проблемы.

Однажды, в поисках совета, он подсел ко мне на зельеварении, оставив Грегори, к его неудовольствию, на попечение Драко (жестокий Дракон не позволял напарнику ставить безудержные эксперименты, потому что взрыв запросто мог испортить его безупречную прическу и мантию. По этой причине на зельях рядом с Драко очень любила сидеть я и Лаванда. Но — вот уж противоречивая натура — мальчишке с нами было скучно. Обычно он садился с Гарри или Симусом — и не шаблонно творят, и не переувлекутся, испортив зелье и оценку за урок).

Так вот, зелье мы в тот раз запороли, вместо вдумчивой варки тихо переговариваясь, склонившись над котлом:

— Я ее боюсь. Что мне делать, Гермиона?

— Как минимум, разъяснить подробнее. Знаешь, когда я однажды на обеде вычислила, что Невилл говорит про профессора Флитвика, у меня была, так сказать, реперная точка, от которой можно было строить догадки и предположения. Сейчас же ты можешь говорить о ком угодно. Разве только местоимение четко указывает, что пугающий тебя объект женского пола.

— Да ты же тоже на нее постоянно поглядываешь. Только тебе хорошо, она не на твоем факультете учится…

— А, та конопатая первокурсница. Да, странный ребенок. Но чтобы прямо пугаться…

— У нее глаза, как у змеи. Даже страшнее. Змеи улыбаться умеют и вообще хорошие. А эта… Уставится и смотрит. Знаешь, как в Омене. Маленький ребенок, но смотрит из него на тебя что–то большое и черное. А от улыбочки — мороз по коже продирает. Я однажды в темноте ее смешок услышал. Тьма, легкие шаги и тихий такой детский смешочек. И опять только тьма и тишина. А потом опять шаги. Так я потом, ты только не говори никому, — Гарри склонился еще ниже над котлом так, что мы стукнулись макушками, — я под одеяло залез с головой и до утра вылезти боялся. Так до самого рассвета просидел, таращась в темноту. А она, кажется, приходила и стояла на пороге нашей комнаты. Гермиона, так страшно было! И жарко очень под одеялом.

— Гарри, ты не преувеличиваешь? — следуя взрослому шаблону спросила я. Взрослые должны быть скептиками. Монстров же в шкафах не бывает. Ага, и волшебства не существует. И против воли вспоминался давящий, ненавидящий взгляд первокурсницы, от которого на самом деле становилось не по себе. Это мне, несколько раз издалека девчонку увидавшей. А Гарри с ней на одном факультете, там и не скрыться толком никуда.

Чем больше времени проходило с того разговора в подземельях, тем неспокойнее становилось у меня на душе. Уже к ночи того дня я тоже не могла заснуть. Бедный Гарри. Надо же, какой кошмар! Я отлично помнила фильм «Омен». И помнила того милого ребенка с черным взглядом. Страшно. Я накручивала себя, вспоминая каждый жест, каждое движение маленькой слизеринки. Но ничего толком вспомнить не смогла. Вроде бы она на пару минут задержалась под Распределительным Колпаком. Как это бывает, когда студента можно распределить сразу на несколько факультетов и нужен диалог, чтобы выбрать точно. Кажется, ее не очень любят однокурсники. Сторонятся. И определенно есть в ее взгляде, устремленном на Гарри Поттера что–то жадное, ревнивое… голодное. Ох, боженьки, дайте до утра дожить! Надеюсь, мальчишки забаррикадировались там в комнате? А утром обязательно нужно сходить к профессору Гринграссу и узнать — бывают ли в магическом мире одержимые бесами.

С утра я попыталась расспросить о девчонке Драко. Он всегда и обо всех в магическом мире знает. Лаванда тоже может много порассказать, конечно, но Малфой хорош тем, что слухов избегает, выдавая только факты. Ну и редкие предположения, которые для него настолько очевидны и достоверны, то их можно не колеблясь принимать на веру.

— Драко, слушай, а ты случайно не знаешь, что за девочка постоянно таращится на Гарри. Нехорошим таким давящим взглядом. Такая, знаешь, худенькая, конопатенькая.

— Уизли, что ли?

— Нет. При чем тут Уизли? Я же говорю — девочка, первокурсница…

— Рыжая, конопатая, в дешевой одежде и с потрепанными учебниками… — тем же тоном, качая головой подхватил Драко. — Говорю же тебе — Уизли. Седьмая по счету. Это семейство плодится, как свиньи. Или даже — как рыжие тараканы.

— А ты видел таракана? Серьезно? В мэнорах и так бывает?

— Эй!

— Знаешь, не очень хорошо так вот о людях говорить.

— Знаешь, ты спросила, я ответил. Эта твоя привычка всех подряд сирых и убогих защищать — тоже, знаешь, мало кого в восторг приводит.