Фехтовальщица

Напоследок де Шале купил девушке стилет толедской работы, единственный предмет, которому Женька обрадовалась совершенно искренне.

– Это вам вместо охотничьего ножа, – пояснил фаворит короля. – Отдайте свой грубый секач Аманде. Пусть крошит им капусту. Мария Гонзалес должна носить только изящные вещи.

– А мантилья?

– Здесь нет приличных. Мантилью я привезу вечером, когда мы поедем в «Тихую заводь».

– Куда?

– Это кабачок на окраине города. Там подают отменную жареную рыбу. Вы любите жареную рыбу, сударыня?

– Люблю.

– Прекрасно, а теперь идите и отдохните, а то на вас что-то лица нет.

Но фехтовальщица отдыхать не стала. Как только купленные вещи были свалены в ларь, а маркиз уехал в Лувр, девушка направилась в гости к своему дядюшке.

Подъехав к его дому, она привязала лошадь к кольцу возле дверей и постучала. Увидев племянницу судьи, Бреви поменялся в лице и уже хотел захлопнуть дверь, но девушка успела подставить ногу.

– Мне нужно к господину де Ренару.

– Но вы… вас, кажется, хотят арестовать.

– Да, поэтому мне очень нужна помощь моего любимого дядюшки. Дайте, я пройду, сударь!

– Но…

Женька отодвинула Бреви и решительно вошла в дом.

– Где судья?

– Наверху.

– Веди.

– Но, сударыня…

– Веди, я сказала, лакей! – прикрикнула девушка, угрожающе хватаясь за рукоять стилета.

Бреви опрометью побежал наверх по лестнице. Пугая своим неожиданным появлением домочадцев, девушка направилась за ним вслед.

– Господин судья, господин судья! Тут к вам…

Бреви не договорил, Женька оттолкнула его и стремительно вошла в комнату. Господин де Ренар недоуменно обернулся, а госпожа де Ренар в испуге встала с кресла.

– … Жанна?

– В чем дело? Почему вы здесь, девушка? – тонким от волнения голосом воскликнул де Ренар.

– Не кричите, я уйду, но мне нужны деньги, сударь. Дайте мне несколько пистолей долг.

– Вы совсем обнаглели, сударыня! Вы только взгляните на нее! Это все ваша дурная беарнская кровь, Полина!

– Полегче, дядюшка! У короля ведь тоже беарнские корни! – напомнила фехтовальщица, вспомнив меткие слова де Бронте.

– Король хочет арестовать вас, сударыня, поэтому, чтобы не вынуждать меня помочь ему в этом деле, немедленно уходите!

– Дайте мне денег в долг, и я уйду. Я верну вам все, как только продам одну ценную вещь!

– Вот идите и продавайте!

Женька выхватила из ножен стилет и с размаху вонзила его в столешницу. Госпожа де Ренар вскрикнула, а судья слегка отшатнулся.

– Вы что?! – не сдавался де Ренар. – Я сейчас велю вас схватить и сдать полиции! Бреви! Слуги!

– Не посмеете! Я скажу, что вы меня прятали! Не боитесь потерять место, судья?

– Ты!.. Ты!..

– Жанна, что с вами стало? – всплеснула руками потрясенная столь неожиданными переменами тетушка. – Алексис, не лучше ли дать ей деньги?

– Будь проклят тот день, когда она приехала! Я говорил! Я говорил!

Судья снял с пояса кошель и зло бросил его на стол.

– Бери, и пошла вон!

– Не беспокойтесь, сударь, я верну вам долг.

Фехтовальщица забрала кошель и в упоении от удачного «налета» на парижского судью выскочила на улицу. Какой-то паренек в это время пытался отвязать ее лошадь. Женька угрожающе замахнулась стилетом.

– Эй! Ну-ка, беги отсюда!

Паренек бросил поводья и сиганул в переулок. Девушка засмеялась, вскочила в седло и поехала искать съемную квартиру, в которую решила переселиться тайно от фаворита короля, как только сделка с дневником Жозефины будет завершена. Таким способом она планировала восстановить свой суверенитет и вернуть то лицо, отсутствие которого заметил в ней Генрих.

О наемном жилье можно было узнать в гостинице, но Женька боялась, что информация просочится, и маркиз быстро найдет ее через обслугу, поэтому, полагаясь на свое чутье, она направилась на рынок в Сите. Чутье не подвело, и там ей сразу указали на бедную вдову с улицы Вольных каменщиков. Вдову звали Жильберта. Муж ее, работавший на подвозе камня для строительства, полгода назад погиб в пьяной драке, и достаток резко упал. Семья еле держалась на заработок старшей дочери-белошвейки и сына Мишле, который подрабатывал поденщиком, но для содержания пятерых человек это были сущие гроши, поэтому Жильберта была вынуждена сдавать одну из комнат.

Комнат оказалось всего две. Одна – на первом этаже для хозяйки и ее четырех детей, а другая под сдачу на втором этаже. Из мебели в последней были только ларь со сломанным замком да скудно заправленная кровать. Более того, комната второго этажа не имела двери, так как являлась всего лишь продолжением комнаты внизу и сообщалась с ней посредством скрипучей лестницы, то есть, первый этаж практически являлся проходным, но фехтовальщицу обеспокоило не это.

– А как же вы теперь будете? – удивилась Женька, оглядывая нижнее помещение, служившее одновременно кухней, спальней и столовой.

– Ничего, госпожа, поместимся. Мишле и Ксавье до зимы в сарайчике поспят, а потом я им тут на полу постелю.