Фейерверки смерти

— Ну, конечно, моя дочь. Потом начальник охраны и еще Евгений Иванович.

— Какой Евгений Иванович?

— А, это моя правая рука в руководстве фирмой. Директор "Айсберг-банка" Евгений Иванович Мещерин. Достойнейший человек.

— Личное дело гражданина Мещерина я пока что не запрашивал, — вполголоса проговорил Владимир, поднимаясь по широким белым ступеням. — Ну что, набирайте ваш код.

"Ну и рожа у вас, Шарапов", — едва не сказал Свиридов, глядя на то, как маленький человечек в грязной одежде, с подбитым глазом и подтекающим носом набирает код на щитке сигнализации великолепного особняка.

Который тем не менее принадлежит именно этому маленькому человечку.

Свиридов отстранил Берга и, открыв дверь, шагнул внутрь. Сделав несколько шагов вслепую, он больно ударился обо что-то твердое.

Неожиданно кто-то включил верхний свет — Владимир зажмурился, избегая ослепительного, до рези в глазах, освещения.

Уже через секунду он скоординировался и оценил свое положение в пространстве, но было уже поздно.

Владимир ощутил, как в его лоб плотно упирается пистолетное дуло.

— Это че за козел, а, Макс?

Свиридов приоткрыл глаза.

Перед ним, вытянув вперед руки с нацеленным в лицо Свиридова пистолетом системы Макарова, стоял высокий широкоплечий парень в светлом пиджаке, надетом поверх светлой же футболки с треугольным вырезом.

За его спиной маячил второй, не менее внушительный представитель мужеского полу.

Он-то и выдал на свет божий сакраментальную фразу про козла.

— Да их двое, — проговорил Макс, кивая на застрявшего в дверях Ивана Германовича. — Ваще бомжара какой-то.

— Да ты с кем разговариваешь, гнида… — начал было Берг, но незамедлительно получил мощный удар в солнечное сплетение и, беззвучно хватая воздух разинутым ртом и выпучив глаза, как придавленная каблуком лягушка, свалился на пол.

Ударивший многострадального Берга подскочил к Свиридову и решительными, грубыми движениями обыскал его.

Наткнувшись на "ТТ", он не поверил своим глазам. Потом с силой вытянул Владимира по почке и, когда тот скривился от боли, не столько реально от нее страдая, сколько играя непереносимую муку, воскликнул, синхронно пиная неповинного Берга, корчившегося от совершенно реальной боли:

— Вот падла, со стволом пришел! Надо их наверх, и там устроить хорошую пресс-хату.

— Щас расколем, — махнул рукой Макс и, ткнув стволом в грудь Владимира, произнес:

— Пшел!

Впрочем, как говорится у одного юмориста:

"Ну что вам сказать — зря он это сделал…"

Неуловимым движением перехватив пистолет, зажатый в руке Макса, Владимир без особого труда, гибким, отточенным приемом заломил руку бандита за спину, легко развернув его при этом на сто восемьдесят градусов.

Хрустнула кость, и парень, дико взвыв, полетел в сторону своего напарника. Тот не успел увернуться, и здоровенная туша коллеги припечатала его к полу.

В этот знаменательный момент неожиданно гулко выстрелила тяжеленная дверь, ведущая в глубь особняка, в мозгу Свиридова мелькнула нелепейшая и никчемнейшая мысль о том, что, вероятно, вот так же пугал дверными выстрелами старушек-приживалок из 2-го дома соцобеспечения застенчивый заведующий Альхен из "Двенадцати стульев", — и в просторную прихожую, где и развернулась эта батальная сцена, ворвались вооруженные автоматами люди.

Свиридов, покачав головой, с досады плюнул на пол.

С автоматами — это уже перебор…

***

Свиридова повалили на пол, приказав сложить руки на затылке, а для профилактики пнули под ребра — Владимир еле успел смягчить удар, чуть отпрянув в самую последнюю долю секунды. Берга точно так же уложили носом на пол и из таких же добрых профилактических соображений зарядили в бок.

Иван Германович в ужасе застонал и притих.

Последним в прихожую вошел высокий, довольно молодой мужчина в брюках и жилетке от дорогого светло-серого костюма, с бледным массивным лицом и темными беспокойными глазами. В руках он держал тонкую гаванскую сигару.

Он окинул взглядом кучу-малу на полу и отрывисто проговорил:

— Выяснить, кто такие.

— Этот козел мне руку сломал, падла, — прорычал Макс, едва не со слезами на глазах глядя на свою пораненную Свиридовым руку. — Какая тварь! Это явно из тех… супермены!!

— Постой, — вдруг недоуменно проговорил главный. — А ну-ка поднимите мне вон того.

И он показал пальцем на Берга.

Его грубо подхватили с пола, встряхнули, и вдруг по лицу мужчины в серой жилетке пробежало губительное сомнение, сменившееся выступившими там и сям пятнами, Свиридов услышал глухой прерывистый вздох, и сигара выпала из пальцев главного.

Он решительно шагнул к Бергу и, запинаясь, произнес:

— Господи… так это вы, Иван Германович?

— Я… — пролепетал разбитыми губами предприниматель, а потом вдруг с силой ударил стоявшего рядом с ним автоматчика и заорал неожиданным басом, впрочем, быстро сорвавшимся в привычный визгливый фальцет:

— Всех к ебеням уволю, мать вашу парижскую богоматерь! Недоноски, долбоебы, блядские выродки, дерьмо шелудивой сучки! Да я ж вас, на хер, тварей!