Фейбл

Никогда и ни при каких обстоятельствах не раскрывай, что для тебя важно и кто тебе дорог.

Именно по этой причине Сейнт взял с меня обещание никогда и никому не говорить, что я его дочь.

Я посмотрела наверх, на лоскут верхнего паруса, свисающий с фок-мачты в том месте, где его разорвало ветром. На боковой палубе такелаж, который удерживал ванты, тоже изрядно пострадал. «Мэриголд» придется простоять на якоре по крайней мере неделю из-за ремонтных работ.

Остер взобрался по веревочной лестнице и спрыгнул обратно на палубу, оставляя на ней лужицы морской воды.

– Должно быть, зацепился за риф. Я не вижу – слишком глубоко.

Уэст изучал поверхность воды внизу.

– Насколько глубоко?

– Может, метров шестьдесят? Я не уверен.

Я взялась за веревку и дернула ее к себе.

– Я могу отцепить его.

Но Уэст так и продолжил стоять ко мне спиной.

– Нет.

– Почему нет? Здесь всего шестьдесят метров.

– Это меньшее, что она может сделать, – Остер пристально посмотрел на меня, однако его стальные глаза блестели озорством. – Чтобы загладить свою вину за неудачи или вроде того.

– О чем это ты?

– Сегодня утром мы провели голосование, – Уилла подняла голову, щурясь от солнечного света. На смуглой коже ее щеки расцвело красное пятно в том месте, где она, вероятно, ударилась о перила или о скользящий по палубе груз. – Единогласно было решено, что ты приносишь неудачи, ныряльщица.

Я рассмеялась, отпуская веревку.

– Можем ли мы провести повторное голосование, если я освобожу якорь?

Взгляд Уэста упал на мои окровавленные руки.

– Мы дождемся отлива. Он сам освободится, когда корабль опустится.

Уилла посмотрела на него снизу, прежде чем стрельнуть глазами в мою сторону.

– Мы уже и так выбиваемся из расписания.

Уэст высунулся наружу, осматривая результат ее работы.

– Долго еще?

– Скоро закончу.

– А что с парусом?

– Я им займусь, – Падж оттолкнулся от борта и направился под палубу.

Я последовала за ним, схватив фонарь, висящий над аркой, и зажгла пламя, пока спускалась по лестнице. Я опустилась на колени в каюте и пошарила руками в воде, пока не нашла его – свой пояс. Объективных причин, чтобы запрещать мне нырять, у Уэста не было. Ровно как причин говорить мне оставаться на борту в Дерне или требовать от меня спрятаться под палубой в шторм. Однако если бы я освободила якорь, мы были бы с ним в расчете за все то, что он сделал для меня. Я бы избавилась от своих долгов, и свидетелями тому стали бы все члены команды.

Я смогла отыскать всего лишь три своих инструмента, но, думается, даже этого должно было быть достаточно для того, чтобы справиться с тем, что удерживало якорь. Я застегнула пояс на бедрах и затянула пряжку, возвращаясь по ступенькам наверх. Уэст был на квартердеке, помогая Хэмишу закрепить последний из ящиков.

Я скинула ботинки и посмотрела в воду, где рядом с корпусом терялся в глубине якорный трос.

– Что ты делаешь? – Остер облокотился на перила рядом со мной.

– Я дерну, когда он освободится, – тихо сказала я, поднимая ногу. – И тогда ты сможешь его поднять.

Остер покосился на меня краем глаза, после чего едва заметно кивнул. Я взобралась на борт и встала, балансируя на ограждениях.

– Фейбл, – предупреждающе сказал Хэмиш с квартердека.

Губы Уиллы тронула ухмылка.

Уэст обернулся, оглядываясь через плечо, и я встретилась с его взглядом за секунду до того, как прыгнуть. Его лицо исчезло, когда я упала, входя в воду ногами вперед. Мое тело обмякло, и я позволила холоду окутать себя. Глаза защипало от соли.

Я вынырнула на поверхность под грубый голос Уэста.

– Фейбл!

Я проигнорировала его, отвернувшись от судна и втягивая воздух глубоко в живот, пока он не наполнил меня до самого горла. Я выдохнула долгим, размеренным выдохом, когда Уэст снова закричал.

– Фейбл!

Еще два вдоха, и я нырнула. Мутная синева простиралась во всех направлениях, поднятый со дна песок все еще оседал после бури. Я держала один палец на якорном тросе, следуя за ним в темноту. Течение отбрасывало мои волосы назад, пока я погружалась.

Я улыбнулась, разглядывая бескрайнюю пустоту вокруг. Я ныряла почти каждый день с тех пор, как была ребенком. Вода была для меня домом, каким так и не стал Джевал. По правде говоря, мне нравилось быть ныряльщицей. Я по-настоящему любила свое дело.

Я последовала за группой рыбок-попугаев вниз, их фиолетовые тельца блестели, когда они извивались и поворачивались. Давление воды вокруг меня усилилось, и я выпустила струйку пузырьков, когда внизу показалась отмель. На белом песке морского дна чернела скала со множеством трещин и разломов. Мои ноги легко приземлились на выступ, за который зацепился якорь. Высоко над головой «Мэриголд» представляла собой не более чем темное пятно на поверхности.