Фейбл

– Поскользнулась на кливере и упала на ванты, – сказала я, поворачиваясь к нему спиной.

Я чувствовала его взгляд на своей коже, когда бросила пустой панцирь в ведро, стоящее у моих ног. Уэст исчез в своей каюте, и я глубоко вздохнула, зажмурив глаза от обжигающей боли, ползущей вверх по шее.

Когда я снова их открыла, Остер стоял у стола. Он поставил передо мной миску, а я потянулась за очередной парой крабовых ног. Я посмотрела на дымящуюся похлебку и с трудом сглотнула.

– Я не голодна.

– Ты работаешь – ты ешь. Это справедливо, – сказал он, придвигая миску ближе ко мне.

Я подняла глаза, изучая его лицо. В его глазах не было и намека на злой умысел, но некоторым людям удавалось скрывать свои истинные намерения лучше, чем другим. Любой, кто посмотрел бы на меня, вероятно, сразу понял, что я умираю с голоду, но я не могла позволить себе оказаться перед кем-то в долгу.

– Ты очистила целую краболовку. Все честно.

Он взял одно из ведер и ушел, оставив меня в одиночестве на боковой палубе.

Моя рука сжалась на краю разделочного стола, когда я прильнула к нему, погрузившись в размышления. По правде говоря, для меня не имело значения, почему Падж давал мне еду. Мне нужно было поесть, особенно если впереди меня ждало несколько дней лихорадки.

Я уронила колотушку и взяла в трясущиеся руки миску, осторожно поднеся ее ко рту. Соль и специи обожгли поврежденную кожу вокруг губы, но бульон согрел мои внутренности, и я застонала от блаженства. Вкус похлебки воскресил череду выцветших, затертых воспоминаний, от которых внутри у меня все сжалось. Я зажмурилась, отгоняя непрошеные видения, прежде чем они смогли принять более четкую форму. Грязными пальцами я выудила мягкий кусочек картофеля из похлебки, сунула в рот и разжевала, чувствуя, как он обжигает мне язык.

Мой взгляд упал на закрытую дверь каюты шкипера, и я задалась вопросом, был ли Уэст в курсе того, что Остер подкармливает меня. Уэст ясно дал понять, что ничего мне не должен. Возможно, миска с похлебкой в обмен на два дня труда, как и сказал Остер, действительно была не в счет. Или, может быть, ему стало жаль меня. От этой мысли у меня почти пропал аппетит.

Я вылила остатки бульона в рот. Мой желудок уже болел, и я вернулась к работе. Как только с последним крабом было покончено, я спустилась по ступенькам с ведром в руках. Скрип корпуса был единственным звуком в темном проходе, где вдоль стен тянулись три двери, каждая из которых была отмечена гербом «Мэриголд».

– Я здесь, – в темноте одной из кают раздался голос Остера, и я увидела его глаза, которые блеснули в свете фонаря, качнувшегося на крюке.

Остер вылез из гамака и встретил меня на пороге. Он потянул за цепочку на шее, на которой висели ключи, и в уголках его глаз по обыкновению была усмешка, которая делала его еще более красивым, чем он казался на первый взгляд. Его тело было поджарым, покрытым кожей цвета увядшей пшеницы, и я не раз задавалась мыслью, не мерещится ли мне написанная на лице Остера доброта, которой я не замечала у других. Рукава его рубашки были закатаны, обнажая черные чернила татуировки на предплечье в виде замысловатого узла. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это изображение двух переплетенных змей, каждая из которых поедала хвост другой. Это был символ, который мне прежде не доводилось видеть.

Остер остановился у первой двери, вставил один из ключей в ржавый железный замок, отодвинул задвижку и пинком распахнул дверь. Я последовала за ним внутрь. Солнечные лучи освещали небольшую кладовую, забитую просмоленными бочками с водой и ящиками с едой. Синие и янтарные стеклянные банки выстроились вдоль стены на полках. С крюков, закрепленных на переборке, свисало сушеное соленое мясо. Я подняла ведро, чтобы поставить его на верстак, и скрип половиц над головой заставил меня поднять глаза. Я рассмотрела какое-то движение, когда между щелями мелькнули тени. Прямо у меня над головой располагалась каюта шкипера.

Я подошла ближе к стене, наклонившись вперед, чтобы попытаться увидеть Уэста.

– Вот и все, – Остер держал дверь открытой одной рукой, ожидая меня.

Мои щеки обдало огнем, когда он взглянул на меня, и я поняла, что он заметил мое любопытство. Я быстро кивнула и выскочила в коридор, после чего Остер вернул задвижку на место.

Он накормил меня, но не собирался рисковать, позволяя мне задерживаться в кладовке и подробно изучать внутреннее устройство корабля. Что ж, он все делал правильно. У старпома была весьма кропотливая работа не только потому, что он следил за оснасткой судна и пополнял запасы в порту. Он также был человеком, который ловил рыбу, ставил ловушки и считался главным добытчиком. Я бы тоже не стала доверять изголодавшейся ныряльщице, позволяя ей шастать под палубой.

Уилла уже лежала в своем гамаке, когда я переступила порог каюты. Я опустила крышку рундука и села на него сверху, зашипев от боли, когда моя спина коснулась стены.

Девушка откинула волосы через плечо, наблюдая за мной.

– Что же понадобилось ныряльщице Джевала в Узком проливе?

– Я задаюсь тем же вопросом.