Фея некромантской общаги

Конечно, невозможно было не заметить и отсутствие одной стены, вместо которой зал продолжала открытая терраса. Марья с интересом направилась туда, предположив, что если кто-то из ее спутников сейчас на улице, то, возможно, она сверху их разглядит. Хотя это скорее было оправдание перед собой в попытке предпринять хоть что-нибудь.

У выхода на террасу Мария Спиридоновна замерла, очарованная необыкновенным зрелищем. Почти вся огромная территория, кроме небольшого прохода по центру, была заставлена ледяными скульптурами. Здесь были деревья и цветы, какие-то диковинные зверушки, пеньки, грибы. Она в изумлении обошла по кругу миниатюрный деревенский колодец с журавлем.

«Божечки, какая красотища! Это каким же мастером надо быть!» — искренне восхищалась прозрачными ледяными шедеврами женщина. Рассматривая фигуры и ежась под порывами ветра, она неожиданно замерла. На фоне темного неба и серых, как склоны гор, туч из-за одной скульптуры показался кусок скалы — бело-голубой камень, покрытый коркой льда, — и лежащая на верхушке бледно-бескровная тоненькая женская рука. Марья сначала даже приняла ее за очередную поделку, но рука была не прозрачная, а пальцы ее чуть шевельнулись, пока женщина, не веря своим глазам, пялилась на очередное видение из пророчества.

Мария Спиридоновна стала аккуратно обходить скульптуры, чтобы увидеть хозяйку руки. Стоящая у камня девушка не показалась ей злой или опасной. Незнакомка, опираясь на камень, стояла среди ледяных фигурок и задумчиво посматривала на разряды молний вдали.

— Кхе-кхе… — прокашлялась Марья, решив деликатно обозначить свое присутствие, но, когда девушка резко обернулась, тут же об этом пожалела.

Глаза той сияли, как подсвеченные изнутри синие кристаллы, холодом и раздражением. А когда взгляд девушки переместился Марье за спину, ее совершенные черты лица исказила жуткая и злая ярость.

— Фея! — взвизгнула она. — Значит, сама пришла, тем лучше для меня! Этот глупый подхалим не врал, только непонятно, зачем его с собой тащили! — Ведьма — а теперь Мария Спиридоновна в этом не сомневалась — резко щелкнула пальцами. Сосулька, появившаяся в воздухе, чуть не зацепила едва успевшую отпрянуть Марью.

Прячась за ледяные фигурки, женщина все-таки попыталась договориться.

— Я не фея! И колдовать не умею. Крылья мне случайно достались, от артефакта старинного.

— Хочешь сказать, что ты не за камнем? — В голосе ведьмы сарказм вперемешку с иронией звучал особенно зловеще.

— За камнем. — Отрицать очевидное было глупо. Марья пятилась, прячась за прозрачные скульптуры, а ведьма обходила их, следуя за женщиной.

— И после этого ты будешь утверждать, что не фея! Крылья и за камнем — все указывает на это. — Ведьма снова сделала попытку достать Марью еще одной материализовавшейся сосулькой, неожиданно выскочив из-за фигуры зверюшки, похожей на смесь ослика с медвежонком. Марья едва успела уйти из-под удара.

— Да у меня даже магии нет, точнее есть, но я не могу ей пользоваться! — в отчаянии завопила она.

— Тем хуже для тебя! — зловеще хрустнуло льдинами в голосе. Двигаясь к женщине, ведьма вдруг сменила тон на повелительный, видимо обращаясь к кому-то еще: — Явились, бесполезные куклы? Уберите этот мусор из моего дома.

Мария Спиридоновна заметила мельтешение где-то выше скульптур и в панике прижалась спиной к ледяному деревцу, крепко вцепившись в поварешку. К ней, как гигантские белые бабочки, спускались сверху снежные феи, повинуясь команде своей хозяйки. Их ледяные руки мелькали, колдуя что-то, покрываясь инеем и туманно-снежной дымкой. К Марьиному облегчению, поварешечка в руках у нее нагрелась и, дернувшись вперед, отразила магический залп куда-то в сторону. Потом вырвалась из хватки и, раскалившись, кинулась к врагам, брызжа красными искрами.

Одна фея увернулась, изящно сделав пируэт в воздухе. Другая, поставив щит, не рассчитала мощи, артефакт разбил защиту как скорлупку, и фея, получив в лоб обжигающим черпаком, рухнула, расколовшись на куски, как фарфоровая кукла. Марью замутило от такого зрелища, но, словно показывая, что все только начинается, сбоку прозвучал вой, полный отчаяния и злости.

— Мои шедевры! Моя единственная отдушина, моя память о нормальной жизни. Мое творчество! — В голосе ведьмы сплелось гудение ветра, хруст льда и звон разбивающихся осколков.

Видимо, отрикошетившее заклинание фей и падение осколков от одной из них разрушили хрупкие скульптуры. Может, Марья и пожалела бы ледяную красоту, но сейчас она хотела только выжить. Изо всех сил пытаясь спрятаться от разъяренной скульпторши и заклинаний ее прислужницы, воюющей с грозной поварешкой, она неожиданно оказалась у камня. Решив, что большой булыжник — прекрасное укрытие, она спряталась за ним. Свист поварешки, как молния летающей над террасой, визги ведьмы, звон бьющихся скульптур и вспышки заклинаний слились в ушах Марьи в жуткую какофонию, через которую громко слышались удары сердца в груди напуганной женщины.