где-то впереди. Князь Улуг, даже не соизволив дать указания по дальнейшим действиям,ускакал за своими войнуками на другой край долины.
Пришлось действовать на свой страх и риск. Закончив перестроение, начал двигаться под
барабанный марш к восточной стороне за зихской пехотой, перекатывая вперед пушки и
выставляя впереди надолбы с фальконетами. Особенно не торопился, понимая, что уже
очень скоро мой отряд может оказаться под огнем единорогов.
Отступающая пехота, увидев впереди готский строй, как и ожидалась начала уходить
влево к своим ранее занимаемым позициям, а вот немецкие и французские рейтары,устремилась на наш строй - прямо под шрапнель трех орудий правой батареи.
Еще не успел развеявшийся пороховой дым первого залпа, как ударил залп орудий второй
батареи, завершившийся совместным залпом батарей.
В след за батарейными залпами наступила очередь огня фальконетов и шеренг готских
"тюфенгчи".
Развеявшийся пороховой дым от орудийных выстрелов открыл картину завалов из конских
и человеческих тел панцирной конницы, перебираясь через которые уже не сплошной массой,а жидкими ручьями, вперед выбираются новые всадники. Залпы "тюфенгчи" и
присоединившихся к ним балканских и алжирских стрелков продолжили отстреливать
прорывающихся вперед вражеских кавалеристов.
Конная лава остановилась и отошла назад, оставив половину поля под своим контролем.
Над равниной наступило временное затишье, наполненное ржанием и стонами раненых
людей и животных.
Вдали с новой тональностью и тактом застучали козацкие барабаны и звуки труб,гетманская конница ушла в восточную часть долины.
Еще, примерно через пол часа, со стороны северян прибыл парламентер. Наступил вечер,пришло время отдать должное погибшим и раненым и конечно же ужину.
Закончился первый день сражения.
Только события вечера и следующего дня были далекими от привычного для меня способа
войны.
Вечером командиры обоих сторон договорились о перемирии на завтрашний день и
погребении павших.
Что, что, а такого развития событий не ожидал, но естественно восприняли известие о
перемирии мои подчиненные.
Поле наполнилось вдруг откуда ни возьмись женщинами и детьми обирающих тела и
режущих на мясо павших лошадей.
Тут же. Десятки священников в сопровождении зрелых воинов отпускали грехи смертельно
раненным воинам. После чего пускался в ход "клинок милосердия" (мизерикордия).
Люди, с обоих сторон, еще днем убивающие друг друга, весело общаются и отпускают
незлобные шутки, и все вместе смеются в ответ.