Фазовый переход. Том 1. «Дебют»

Волович жадно досасывал папиросу. Голова сразу закружилась, зато кулак, сжимавший сердце, вроде чуть ослабил хватку.

– Что скажу? Спасибо, если до Москвы довезете…

Это он пошел ва-банк. А если никакой Москвы на тысячу верст нет поблизости? Или она просто в другой стороне, и эти «из» едут, а не «в».

– Можем и довезти, места хватит, – радушно кивнул военный. И даже замок дверцы отщелкнул, повернув ручку. – Только на вопросик сначала ответьте – кем, собственно, будете и что вас сюда занесло?

Михаил чуть было не ответил, как привык в таких случаях: «Кем буду, только господь бог знает, а пока такой-то», но воздержался. Незачем обострять. В рассуждении ближайшего будущего.

– Да так, – неопределенно пожал он плечами. – Репортером недавно работал. Да вот заплутался по жизни, не пойму даже, куда и как попал…

– Пили сильно? – спросил штатский, слегка улыбнулся. – Дело знакомое. Запой на две недели, очнулся хрен знает где, чуть ли в не Усть-Сысольске[110], и карманы пустые и ничего не помнишь. Так?

– Зажигалка вон сохранилась, – сказал военный. – И клифт совсем новый, пусть и пожмаканный до невозможности. В речку падал, в стогах ночевал?

– Всяко случалось, – не стал вдаваться в подробности Волович.

– Бывает, – сочувственно кивнул штатский. – Итак – имя свое хоть помните? И где работаете? Репортером…

Черт, ну и вопрос.

– Волович фамилия. Михаил… Иосифович. В «Актуальной газете», заведующий отделом…

– В «Актуальной», значит. Это где ж такая издается? В Берлине? Вместе с «Накануне»? Или в Югороссии где? В РСФСР точно нету. Даже подпольных… – военный пристально посмотрел Михаилу в глаза. – Настолько плохо с головой? Шел в комнату, попал в другую. За полторы тысячи верст. Тоже не выходит. Пешком в таких башмачках не пройти, а на поезд без документов не сажают. Да и должны быть у шпионов документы, самые надежные. Хоть в «международный»[111] билет покупай…

– Нет, – как можно тверже ответил Волович. – Тут совсем другое. Мне нужно срочно попасть на прием к по-настоящему ответственному лицу из ОГПУ или ЦэКа партии… Имею крайне важную и секретную информацию…

– Вот как? Может быть, вам прямо к товарищу Менжинскому[112] надо? Или сразу к самому Троцкому?

– Это было бы лучше всего, – без смущения заявил Михаил, смутно помнивший, что Менжинский, кажется, сменил Дзержинского после его скоропостижной смерти. – Но, я понимаю, трудно сразу устроить. Поэтому согласен на встречу с любым человеком, имеющим право принимать самостоятельные решения и напрямую докладывать «наверх». Иначе крайне важная информация просто завязнет в бюрократических каналах.

– Грамотно выражаетесь, – похвалил штатский. – Видно, что образованный человек. И не с похмелья, прошу меня извинить. Как вы думаете – начальник отделения секретно-политического отдела центрального аппарата вас устроит? Сумеет разобраться в сути вашего дела?

Спрошено было без всякой иронии, явно заинтересованно. И сам штатский, и его напарник военный выглядели людьми серьезными и неглупыми. Явно приличнее тех чекистов, что он рисовал в своем воображении всю сознательную жизнь. Шаламов, Солженицын, Конквест[113] о таких не писали.

– Сумеет или нет – это я угадать не могу, но если выслушает с вниманием и не станет сразу «Скорую психиатрическую помощь» вызывать – уже полдела.

Волович вдруг почувствовал себя на удивление спокойно. Совсем не по обстоятельствам. Видимо, от отчетливо проявившегося ощущения, что его здесь ни убивать, ни пытать не собираются, а, наоборот, возможны всякие благоприятные повороты сюжета. Случайно встреченные люди, оказавшиеся именно теми, кто ему был нужен, вполне их человеческий и даже человечный облик, культурная речь… Слишком все это одно к одному, чтобы быть простым совпадением.

Не захотел брести пешком неизвестно куда – вот тебе тут же автомобиль. Упомянул про «ответственных людей» – случайно мимо проезжающие ими и оказались… Интересно как-то все складывается. Тут бы насторожиться? А смысл? С чего бы дальше должно быть хуже? Он перед нынешними властями ни в чем не повинен, а полезен может быть очень даже.

– Что я вам, гадалка? Я привык строгими фактами оперировать, в нашем деле без этого нельзя. И пустых обещаний раздавать не привык. Если б у вас гангрена на ноге оказалась – просто обязан был вас в больничку отправить, пусть и тюремную. То же и с душевными заболеваниями. Гангрена только самому больному опасна, а псих в нужной кондиции кучу людей заразить, а то и перебить может. Я понятно выразился? – завершил свою длинную, философическую, не лишенную литературной образности тираду чекист. – Так что садитесь в машину. Я на переднее пересяду, а вы вот сюда, – указал он на свое место, рядом со штатским. – Кочура моя фамилия, Иван Стефанович. Про должность уже знаете. А это Соболевский Эдуард Сергеевич, тоже наш сотрудник, только из другого отдела…