Фазовый переход. Том 1. «Дебют»

– Простите. Я не столь сведущ в истории Японии и вашего рода. Повторил, что слышал. Но это совсем неважно. Генерал Паттерсон ведь сказал, что Америка к настоящей войне не готова. И на подготовку уйдет не меньше года. Немцы, имея полноценную победоносную армию, уже покорив Европу, восемь месяцев расписывали по пунктам план «Барбаросса». Этого оказалось недостаточно и закончилось очень плохо. Беспилотниками и «Томагавками» войну не выиграть, потребуется несколько миллионов хорошо обученных и мотивированных солдат сухопутных войск. У нас их нет и не будет. Не сорок первый год на дворе, и люди в Америке живут совсем другие. Они в штыковую атаку не пойдут и не поведут в бой торпедоносцы без шанса на возвращение…[99] Значит, вас поставили перед ложным выбором. Неужели это вам не понятно?

Ойяма промолчал, весь поглощенный раскуриванием очередной сигары. Он, нервничая, вчера и сегодня выкурил их больше, чем за предыдущий месяц, наверное.

– Знаете, первый канцлер Германской империи Отто фон Бисмарк при всей своей внешней неотесанности и грубости часто говорил умные вещи, достойные занесения в анналы. Вот одна из произнесенных им, не помню, по какому поводу, фраз: «Государственный деятель творить не может. Он может только дожидаться момента, когда раздастся эхо шагов Господних; вот тогда он должен сорваться с места и схватиться за край его одеяния». Мне кажется, сейчас как раз такой момент…

– Вы, вернее, ваши «консультанты» – и мои «друзья» предлагают совершить государственный переворот и превратить Штаты в тоталитарное государство? – по-прежнему без внешних эмоций спросил Ойяма, окутываясь клубами резко пахнущего дыма.

– Кто говорил о «тоталитарном»? Это уже плод ваших личных эмоций. – Лютенс явно дерзил человеку, стоящему неизмеримо выше его. Но сейчас его тон вполне отвечал ситуации. В случае неудачи общая участь их уравняет. – Ни в коем случае, господин президент. О каком перевороте речь? Это ваши «оппоненты» УЖЕ спланировали переворот, и на смену вам придет настоящий диктатор. Латиноамериканского, скорее всего, типа. Те, от чьего имени я говорю, советуют всего лишь повторить действия своего русского «коллеги». Дождаться момента (очень близкого, кстати), когда переворот начнут другие, подавить его с максимальной быстротой и жесткостью (я не говорю – жестокостью, хотя стоило бы), после чего начать реформы.

Еще один «Новый курс». Тут главное – не посягнуть ни на одно из прав и свобод «простого американца», «реднека»[100], напротив того – начать немедленное перераспределение большинства материальных благ «по справедливости», избавиться от мигрантов-паразитов, отменить всяческие велферы для собственных бездельников. «Кто не работает, тот да не ест».

– Начать строить социализм? – впервые за их долгий разговор усмехнулся президент.

– Последняя фраза – из Библии, прошу прощения. Не из программы большевиков. А американцы ведь чтут Библию?

– Смотря когда и в каком смысле. Новая Гражданская война нам не нужна. Да и не будет никакой войны. Нас уничтожат быстрее, чем мы начнем действовать. Вы не представляете, какие силы затеяли эту игру…

– А вот тут вы ошибаетесь, сэр. Эти силы – на самом деле мнимость! Они просто объявили себя «самыми крутыми парнями на раене», и все им поверили. Как говорил кто-то из моих русских приятелей – иногда достаточно хорошего удара прикладом в зубы, чтобы мозги встали на место.

При этих словах Ойяма поморщился, хотя с чего бы? Все его соотечественники последнюю тысячу лет считали именно такой довод самым убедительным. Долго им пользовались, а в последний раз сами стали объектом подобной процедуры.

– Очень может быть, что нам выпал редкостный шанс – немного исправить эту страну, – продолжал свою речь на грани «нейролингвистического программмирования» Лютенс, – приблизить ее к тем идеалам, что декларировали (не берусь утверждать, что они были совершенно искренни) отцы-основатели. Вы же понимаете, должны были успеть понять, что сегодня в Штатах нет ни настоящего президента, ни сената, ни конгресса, ни независимых губернаторов, суда, прокуратуры. Ничего этого нет. Есть власть спрятавшихся в очень глубокую тень «денежных мешков», скорее даже морских контейнеров, набитых деньгами.

Хоть в одной стране мира – по-настоящему независимой, я имею в виду – возможен такой абсурд, как частная эмиссия денег? Я не слышал. Эти люди напечатали зеленых бумажек на сотню триллионов, и девяносто процентов их ничем не обеспечено. Вы как президент можете это прекратить и вернуть страну к нормальной финансовой системе?

Ойяма опять промолчал. В принципе Лютенс не говорил ничего такого, о чем он сам не размышлял бы постоянно, и не только в годы своей легислатуры, намного, очень намного раньше. Только тогда воспринимал это как данность, как закон природы.