Фацетии

В фацетиях Бебеля священники и монахи безымянны, потому что все они одинаковы. Они корыстолюбивы, продажны, обманывают и святых, и самого господа бога, а о простых смертных уж нечего и говорить. Когда скупому священнику напомнили, что Христос призывал бросить все богатства и следовать за ним, что богатство — величайшее препятствие к достижению святости, то этот священник возразил: «Христу легко было презирать богатство — он ни в чем не нуждался». Монахи у Бебеля прекрасно знают, что те священные предметы, которые они носят для продажи и поклонения — сплошное надувательство и обман. Крестьяне это тоже знают, издеваются над такими «реликвиями»; однажды они заменили «реликвию» охапкой сена, а монах, обнаружив это, быстро сообразил, как выйти из положения, и сказал им, что это — то самое сено, на котором покоился Спаситель в день рождества своего. Священники грубы, на редкость непочтительны даже по отношению к богу, постоянно всех обманывают. В одной фацетии священник говорит: «Добрые сестрицы, вы должны были уже знать, что ни одному моему слову верить нельзя». Страсть к наживе захватила всю церковь от самых низов до высших церковных чинов. Многие фацетии Бебель посвятил обличению этой продажности. Продажность так его возмущала, что в негодовании своем он забывал о том, что писал забавные фацетии, и появлялись рассказики, основным пафосом которых был гнев. Такие фацетии, выходящие за пределы жанра, уже не фацетии, а какие-то обличительные послания.

Священники и монахи у него блудливы. В большей части непристойных фацетий рассказывается как раз о похождениях священников и монахов. В одной из них Бебель говорит, что ему стыдно писать столько непристойного о священниках, но ведь им не стыдно так поступать. Они пьянствуют, в пьяном виде не стесняются заявиться к умирающему. Ни о каком их смирении не может быть и речи. Они чванливы, тщеславны. Бебель замечает, что он как-то слышал, будто у монахов и священников под одеждой скрывается чванство и скупость, и говорит, что его нисколько не удивляет, если у волка под шкурой скрыты кровожадность и разбой. Такие высказывания у Бебеля вовсе не «антирелигиозная пропаганда», а возмущение верующего.

Исследователь и переводчик фацетий Бебеля на немецкий язык А. Весельский отмечал, что человек, с такой силой обрушившийся на духовенство, в глубине души сам был верующим и набожным[303]. Но в этом нет ничего удивительного. Бебель ведь нигде не выступает против веры вообще или против католицизма. Он — человек верующий и естественно, что он против осквернения веры, против ее искажения. Он борется не с католицизмом — такой цели, вероятнее всего, перед ним даже и не было. Он за моральность, за порядочность, за чистую веру. Он не против священников вообще, а против негодных священников, против таких, которые не достойны своего звания[304]. Безнравственность Бебель осуждал с точки зрения христианской морали. И в этом снова его близость к проповедническим примерам. В «Декамероне» такой твердой нравственной оценки не было, так как возросший, расширившийся индивидуализм расширял поначалу и нормы нравственности.

После 167-й фацетии в III книге Бебель пишет: «Дальше следуют фацетии о грубости и невежестве священников». Примеров такого невежества он приводит очень много. Эти примеры вполне можно было поставить в один ряд с теми перлами, которыми изобилуют «Письма темных людей». Иногда же рассуждения о том, как надо сказать «magister nostrandus» или «noster magistrandus», меркли перед тем, что рассказывал Бебель. Но в «Письмах темных людей» над этим потешались, а Бебеля все это возмущало. Священники из его фацетий не умеют венчать, не умеют крестить младенцев, не знают, когда какую службу надо служить в церкви. Несмотря на это, они берутся толковать Писание, и получается, что Адам вкусил не запретного плода, а вонючего (священник перепутал латинские слова «vetitum» и «foetidum»). Пишут письма на латинском языке, неимоверно его перевирая, монахи-францисканцы не знают, кто такой был св. Франциск — основатель их ордена. Небесную иерархию, библейские сказания они представляют себе наподобие земной. Если аббат из Цвифальтена посмеиваясь иронизирует над тем, почему был распят Иисус Христос, то и простой крестьянин может сказать св. Николаю, что тот «несговорчивый барышник». Чем невежественней священники, тем легче им заручиться благосклонностью своего высшего церковного начальства. В церкви все настолько извращено и испорчено, что самому Иисусу уже невозможно стало все это терпеть, и он прощается с богоматерью, вновь отправляясь на Голгофу.

Когда какой-то священник пьет сверх меры и не в состоянии добраться до дому, может, это и смешно. Но один смешон, потому что от чрезмерного винопития теряет последний разум, другой из-за своих любовных похождений, третий, потому что страшно необразован, четвертый — так как нисколько не верит сам в то, что проповедует, пятый, шестой, седьмой — получается, что нет им конца.