Фаталити. Цена его успеха

Каждые полгода она прилетала ко мне на неделю, а потом улетала обратно к тёте Свете. О переезде ко мне насовсем и речи не шло. Она отказывалась находиться под обеспечением Яниса. Он ей нравился своим чутким вниманием ко мне, но осуждала, что изменяет жене и строит порочные взаимоотношения со мной. Ей был непонятен их свободных брак, и она даже слушать об этом не хотела.

Что касалось Эмилии, по началу, когда она узнала, что у Яниса появились длительные отношения на стороне, ей это не понравилось. Обычно, он менял женщин часто, и это происходило по вине самих женщин – они начинали претендовать на что-то большее. Ревновали, требовали больше внимания и денег. Мне же было плевать на всё. Я не имела видов на мужчину. Спокойно могла не общаться с ним неделями. С уважением относилась к их семейным традициям и порядкам. Никогда не звонила по субботам – это был день, когда они проводили время с семьей. И в целом, я знала своё место в его жизни и его – в своей. Когда Эмилия это поняла, она успокоилась. Ей даже стало спокойнее житься, ведь теперь не приходилось разбираться с разного рода неприятностями, которые порой приносили любовницы мужа.

С их появлением в моей жизни я перестала осуждать людей. Я поняла, что каждый живет так, как удобно ему. И если всех всё устраивает, значит, –это норма. Рядом с ними я и сама стала свободной и раскрепощенной.

Они вкратце знали мою историю. Я рассказала её Янису через два года отношений. Не называла имён, лишь голые факты. Но этого было достаточно, чтобы он понял, почему я не могу перестать любить Ираклия. Понял, почему я оборвала связи с родной страной и городом. Почему отреклась от всех и всего.

В тот же период я вернулась к танцам. Мне нельзя было возвращаться в профессиональный спорт, нельзя было перегружать позвоночник вечными тренировками и нагружать опасными движениями. Мне пришлось изменить подход к своим танцам. Стала танцевать соло. Скрещивала бальные танцы с другими направлениями. Создавала что-то новое. Танцевала везде, где только представлялась возможность. И со временем начали появляться девушки, которые просили научить их танцевать. По началу я делала это бесплатно, а потом, когда людей становилось всё больше, я арендовала помещение и начала полноценное преподавание.

Впервые за пару лет я заработала свои деньги. Не разрешала Янису вмешиваться в эти дела. Хотела сделать всё сама – подняться с самого низа. Должна была доказать самой себе, что способна на это. Он уважал моё решение. Лишь помог мне с рекламой. Они с Эмилией поспособствовали большому потоку девушек в мою школу. Работать на износ мне не позволяла спину, поэтому среди учениц я нашла себе двух способных девушек – помощниц. Арендовала ещё одно помещение, чтобы мы могли работать параллельно.

Оказывается, я очень скучала по этому состоянию, когда всё тело ломиться от усталости после тренировок, и ты валишься с ног. Это стало моим наркотиком и двигателем вперёд. Я вышла из-под обеспечения Яниса. Сняла себе квартиру, сама покупала продукты, одежду. Оплачивала все счета.

Я перестала чувствовать себя содержанкой. Но с Янисом расставаться не хотела. Мне было хорошо и понятно рядом с ним. Общение с другими мужчинами ясно дало понять, что мне не нужны отношения, если партнёр не Ираклий. Я не хотела серьёзности, семьи, детей. Мне было достаточно того, что есть с Янисом. Поэтому, не видела смысла растрачивать своё время попусту. Оно теперь принадлежало работе и собственному развитию.

Я копила деньги на покупку дома. Это была цель номер один. Хотела поскорее перевезти бабушку к себе. Но однажды раздался звонок от неё. Она сообщила мне, что у Лены – подруги Ираклия и жены Ромы, выявили рак. Большую часть суммы закрыл Ираклий. Оставалась около двух миллионов. Пятьсот тысяч собрали с благотворительного концерта, который организовали в городе. Она говорила мне об этом просто так. Рассказывала, что узнала об этом от Тины. А я понимала, что не могу пройти мимо.

Я помнила каждое слово друзей, сказанное после всего случившегося. Однажды я столкнулась с ними на улице. Хотела подойти, попросить прощения у Ромы, что испортила их с Леной вечер. Но их взгляды были красноречивее любых слов. В них читалось презрение и отвращение.

– Уйди. Не позорь наше общество своим присутствием, - заявил тогда Левон.

Ребята его поддержали. Я смотрела на каждого и больше не видела среди них тех, кто звался мне другом. Ещё месяц назад они говорили, что я стала членом их семьи, что любят меня и дорожат нашей дружбой в независимости от наших взаимоотношений с Ираклием, а уже сегодня не хотели смотреть мне в лицо. Я не сопротивлялась их решению. Не унижалась и молча ушла.

И могла бы так же молча пройти мимо информации, которую дала мне бабушка, но не смогла. Наплевав на принципы и обиды, я нашла номер Ромы и позвонила ему. Он удивился, когда я представилась и сначала не поверил своим ушам.

— Мне бабушка рассказала про Лену. Как она?

— Держится. Старается не унывать. Спасибо, что позвонила.

— Много осталось собрать?