Фаталист

– Ты потратил три выстрела, но не убил Раевича, – продолжал голос в его голове. – Твоя душа принадлежит мне, и я заберу ее!

Григорий Александрович вспомнил: он стреляет, но банкомет встает, и их схватка продолжается. Ему пришлось зарядить пистолет мелком, чтобы одолеть его. Кажется, тварь права: пари он проиграл. Но ведь… Раевич мертв!

На фоне лика появилось изображение какого-то символа. Он показался Печорину знакомым. Ну конечно! Он уже видел его в гроте и затем в квартире Карского.

Рядом с символом возникла игральная карта – двойка червей.

– Я назначил тебе время, и ты явился, – проговорил голос в голове Григория Александровича.

Печорин непонимающе уставился на карту. Такую нашел денщик на полу возле двери. Но при чем?..

И вдруг его осенило! Вспомнились слова гадалки о том, что красная цифра означает дневное время, намеченное для убийства жертвы! Значит, он получил приглашение… сюда, в подвал! И отправился, как… как… Григорий Александрович не мог подобрать подходящего слова. Душу захлестнула досада: он позволил манипулировать собой, хотя был в определенном смысле предупрежден и мог бы воспротивиться! «Действительно мог?» – спросил себя тут же Печорин.

– С какой стати ты меня вызвал?! – возмутился он. – Час встречи назначали «выкупам». При чем тут я?

– Раевич покинул ваш мир и не может взыскать долг. Придется это сделать мне. Правила сделки несколько изменились.

– Кто ты такой?! – проговорил Печорин, чувствуя, как по телу распространяется онемение. Он попытался сделать шаг назад, но не смог. Кажется, чужая воля полностью сковала его!

– Тот, кто собирает души, – последовал ответ. – Кто платит по счетам и ждет того же от других.

– Но если даже я и проиграл, – сказал Печорин, безуспешно пытаясь вернуть контроль над телом, – душа моя должна была отойти Раевичу только после моей смерти. И он не имел права ускорять ее!

– Он и не станет. Да и я не буду. Ты сам это сделаешь! – в голосе неведомой твари появились насмешливые нотки. – Взгляни на то, что ты держишь в руках!

Григорий Александрович опустил глаза и увидел, как оранжевые, рассыпающие искры огоньки подбираются к основаниям бикфордовых шнуров. Время, которое он оставлял на то, чтобы выбраться из подвала, вышло!

Что ж, вот и конец! Печорин закрыл глаза. Он предпочел бы жить, но такая смерть была ему по нраву. Мог ли он еще несколько дней назад мечтать о чем-то подобном? Пожалуй, нет! Фортуна долго была добра к нему, но удача никому не сопутствует вечно. Григорий Александрович всегда считал себя фаталистом и верил, что рано или поздно проиграет – ему просто хотелось, чтобы, когда этот миг настанет, его жизнь окончилась ярко. А что может быть ярче, чем пламя динамита?

Когда прогремел взрыв, превративший в руины весь дом от крыши до основания, Григорий Александрович улыбался. Огонь охватил его и мгновенно испепелил, а душа, отделившись от тела, влетела в черную бездну, очерченную металлическим кругом машины – за долю секунды до того, как разрушительная волна разметала сам агрегат на мельчайшие обломки!

* * *

– Говорят, от дома Раевича ничего не осталось. – Княгиня Лиговская сидела в палисаднике, обмахиваясь веером из страусовых перьев. – Все разметало этим ужасным взрывом. Погибли полицейские, которые находились внутри. Я уверена, это из-за новомодного газового освещения. Наверняка у Раевича было такое. Уже известны случаи, когда… – Она замолчала, словно задумавшись о другом. – Впрочем, я не расстроена, что он мертв. Нехорошо так говорить, но проценты, которые он назначил, просто чудовищны! Теперь, слава богу, долг можно не отдавать. – Княгиня снова помолчала. – Наверное, многие обрадуются тому же. Я слышала, он иногда ссужал огромные суммы.

– Некоторые считают, что взрыв – дело рук революционеров, – сказала княжна. Она стояла возле кустов смородины, заложив руки за спину, и глядела на Машук, скрытый наполовину облаками. – Бомбистов. Надо думать, Ее Величество теперь не приедет.

– Уж конечно! А, право, жаль. Представление, разумеется, отменят. Здесь совсем мало развлечений, а для молодой девушки вроде тебя особенно…

В этот момент из дома вышла и направилась к княгине служанка со стопкой книг в руках.

– Мадам, это принесли только что.

– Должно быть, из лавки, в которую я заходила накануне. Положи на стол, Лиззи.

– Хорошо, мадам. Разрезать веревку?

– Да, я взгляну.

Служанка достала из кармана передника ножницы и сняла бечеву. Поклонившись, она вернулась в дом.

Княгиня открыла верхнюю книгу. Она была новая, с неразрезанными страницами. На колени княгине упала игральная карта – бубновая семерка.

– Что это такое? – Княгиня повертела ее в руке.

На обороте стояло число – девятое.

– Хм, это в конце недели, – пробормотала княгиня. Подошла княжна, забрала из маменькиных рук карту.

– Должно быть, кто-то случайно забыл, – сказала она, бросив семерку на стол.

– В новой книжке?

– Мало ли. – Девушка села.

– Надо было попросить Лиззи принести нож для писем, – проговорила княгиня. – Разрезать страницы.