Fatal error: вне игры

— Я уже говорил, что в этом мире есть некоторые игровые моменты, сундучки на карте — один из них. Представь, что ты в игре, где по всей территории устроены тайники. Их можно находить случайно или разными способами и забирать разное добро, которое там хранится. Здесь, если находишь тайник без посторонней помощи, очень неплохо качаешь характеристику «Наблюдательность». Она дополнительная, а такие не так просто поднимать. Дело полезное во всех смыслах, ведь в тайниках высокого уровня часто попадаются приличное оружие и редкое снаряжение. Карта Посредников тем и ценна, что на одних лишь тайниках можно спокойно разбогатеть. Как я уже говорил, у Системы есть свои правила, поэтому она не создаёт предметы из воздуха, не может нас снабжать сама, кто–то этим должен заниматься. В основном, сами Посредники и занимаются. Но, как видишь, она помогает по–другому, ведь карты с такой детализацией обычным игрокам недоступны. И это не единственная привилегия Посредников.

— А что за синеватая область, через которую мы сейчас едем?

— Зона пониженной агрессивности. Это значит, что плотность цифр на единицу площади здесь невысокая, и далеко не у всех испортились характер и пищевые привычки. Нам, сейчас, больше всего надо опасаться психованных, а не ботов. Боты, для начала, должны нас как–то выследить. Даже если их начнёт наводить Двоечник, это не сильно поможет, у него не так уж и много возможностей. А вот цифры, это постоянный головняк для Ошибок, от них никуда не деться. Некоторые, прям с первых минут начинают жёстко чудить. Может, дозу спор повышенную получают, может, так Системой задумано, их не понять. Для таких нет ничего святого, спокойно могут вырезать свою семью, а потом на тебя с шестого этажа сигануть, да ещё и топором с полёта рубануть успеют. Меня, в самом начале, два раза такие смертники подлавливали. С каждой минутой психованные плодятся, как кролики, в какой–то момент набирается критическая масса, и город превращается в сплошной дурдом. Особенно они любят носиться на машинах и не просто носиться, а врезаться во всё, что видят. Желательно, конечно, в другие машины, но и пешеходов тоже уважают, особенно их скопления. Прям, мания, за руль садиться, когда мозги расползаются в кашу. Говорят, это у них из–за нехватки возможностей, ведь мало у кого есть доступ к приличному оружию, а вот к машинам есть у многих. Это, если вдуматься, оружие, пострашнее некоторого огнестрела. А знаешь, мне твой город всё больше и больше нравится. Приятный. Скоро пять часов, как загрузился, а психованных почти не видать. Один минус, вояки ваши какие–то неправильные, или у них там целыми дивизионами с ума посходили. Постоянно лупят из артиллерии, вся карта в пометках обстрелов. Но на такое я согласен, по мне, пусть психи издали снаряды накидывают, чем устраивают здесь гонки на бензовозах.

— А сколько часов проходит до превращения города в дурдом?

— По–разному, Система не любит предсказуемость. В некоторых городах уже через три часа после загрузки веселье на каждом углу, а в некоторых и через пять часов, относительно, спокойно. На дорогах везде с самого начала надо посматривать в три глаза, это опасные места из–за психов на машинах. Электричества нет, на светофорах беспредел начинается, все куда–то носятся, правила, вообще, не соблюдают. Ты эту часть города хорошо знаешь?

— Я все части города хорошо знаю.

— По карте здесь одна из основных дорог, получается, а машин почти не видно. Как по пустыне едем. Странно это, а странное меня напрягает.

— Ничего странного, у нас, при обстрелах, не принято кататься. Люди даже из домов не выходят, а многие, вообще, по убежищам да по подвалам сидят.

— Не принято? В каком смысле?

— Ну… в прямом. Я не поняла твой вопрос.

— Ты сказала, что у вас при обстрелах не принято кататься. У вас что, такие обстрелы, это нормально?

— Ты что, забыл про тот танк? Был уже разговор. Война у нас уже несколько лет. Город часто обстреливают. Мы привыкли.

— К такому нельзя привыкнуть.

— Можно. Человек ко всему привыкает.

Разговаривая с Крисом, Кира ухитрялась одним глазом посматривать в окна, а другим изучать интерактивную карту. Чем дольше она этим занималась, тем интереснее ей становилось в ней копаться. Такое впервые видела, и правда потрясающая детализация. Это больше походило на вид с высоты птичьего полёта в часы густого тумана. Город, как бы, скрыт за белёсой пеленой, но если сделать приближение, можно отчётливо разглядеть каждую деталь.

Только главное не это, главное, что на этой карте встречалось и такое, чего на обычных картах никогда не увидишь. Вот по линии улочки на миг промелькнула крохотная машинка, вот вспыхнул красный треугольник, обозначающий взрыв, оливковое пятнышко рядом с ним при этом растянулось в линию, показывая, что упало дерево. Вот оранжевым цветом мигает горящий дом, и суетится россыпь зелёных точек, обозначающая ненормально–осмелевших зевак и пожарных.

— Крис, а почему на карте, в некоторых местах, можно чуть ли не каждого человека рассмотреть, а местами ничего нет, только лишь здания, и ничего невозможно приблизить?