Что это? Сон? Если так, он забудется сразу после пробуждения. Память — странная штука. Кто–то не запоминает ничего и никогда, а кто–то всегда помнит всё. Или почти всё.
Сейчас, как раз, последний случай. Спроси, сколько пуговиц было на пиджаке первой учительницы в первый день в школе, назовёт, не задумываясь. Спроси, сколько звёзд в созвездии Ориона или атомов углерода в молекуле бензола, тоже ответит мгновенно.
Но только не спрашивайте, что снилось, ни одного внятного слова не добьётесь.
Однако, даже с нулевым опытом анализа сновидений, представляется странным, что в памяти отсутствует главное, — в ней нет ни кровати, ни дивана, ни кресла или, хотя бы, сиденья в маршрутке. Где, вообще, сон подкараулил свою очередную жертву? Непонятно. Но, при этом, перед глазами во всех деталях стоит то, что происходило за миг до темноты и горящих в ней красных слов.
Перед темнотой не было ни дивана, ни кровати, ни кресла. Лишь заледенелый асфальт, визг тормозов и крик ребёнка, с которым пришлось жёстко обойтись, для его же блага.
Может, в расчёты вкралась фатальная ошибка? Что–то было упущено и отделаться одной лишь запачканной одеждой не удалось? Вдруг это кома после черепно–мозговой травмы? Может, врачи пытаются достучаться до угасающего сознания?
Да ну… бредятина какая–то. Ведь нет никаких провалов в памяти, прекрасно помнит, что случилось. Максимум, что грозило в той ситуации, это ссадины да синяки. Никак не переломы и уж, тем более, не впадение в кому.
Тьма сменилась тусклым, неприятно–желтоватым светом, холодом, болью и противно–назойливой трелью телефонного звонка. Холодом тянуло от ровной и твердой поверхности, на которой лежало тело, а источником боли являлся большой палец на правой ноге. Перед глазами протянулся низкий потолок, выкрашенный безвкусно–зелёной краской, никакой информации по сути происходящего на нём не отображалось, красные буквы бесследно исчезли вместе с тьмой, в которой они возникали.