Фарш-мешок

Их семья распалась давно. Отец переезжал в столицу, влекомый заработком и красноречием брата, который уже давно работал на важной должности где-то в центре и постоянно звал к себе. Старшенького сына Дмитрий Владимирович решил забрать с собой. Младший же с мамой остались в деревне и больше они лично не встречались. В памяти Леши, порой, мелькают воспоминания: как он ухаживал за братом, как вытирал его испачканное ягодами лицо, как помогал спуститься с дерева, как носил его на плечах, едва сам держась на ногах, когда Саша боялся шелеста в высоком кустарнике. Дело было в том, что однажды в зарослях ему привиделась змея, и с этого момента, если Саша слышал или видел любое движение в сухостое, опоясывавшем их старый семейный участок, он пищал на всю округу и с криком «Алёшенька помоги» бежал к брату со всем своих коротеньких ног. Леша с улыбкой хватал его, закидывал, покачиваясь, наверх, и подводил к месту, где брат увидел охотящуюся на него «большущую» анаконду. «Здесь ничего нет, смотри», – говорил он брату, раздвигая кусты для убедительности, от чего тот тут же принимался снова пищать и закрывать глаза ладонями.

Саша в детстве был редким сорванцом. Леша как-то раз даже замахнулся на него. Младший тогда где-то нашел увеличительное стекло и наблюдая, как преломляется свет и появляется маленькое горячее желтое пятно, понял, что оно способно заставить дымиться куст, а значит может сжечь всех змей рядом с домом. «Всегда был странный», – говорил потом Леша отцу.

Отец с матерью постоянно ругались, да так, что днями могли не разговаривать. Леша не знал почему, но как все дети, искал в тайне от всех причины в себе. С каждым годом пустошь за их посевами становилась все больше, а жилых домов рядом все меньше. Но мама все равно не хотела уезжать. Леша не понимал, почему она сопротивляется? Зачем? Один раз он слышал, как она сказала отцу: «посмотри, что там творится, это же убивает свободу». Мама хоть и была женщина образованная, из семьи сельских учителей, что преподавали еще по-старому, но по мнению Леши, говорила полную чепуху. У отца же были «золотые руки», так говорили все, в том числе его брат – дядя Вова. Он был классный. Часто привозил гостинцы, подарки, сладости. Дети были в восторге, а мать во время этих визитов даже не заходила в дом. Что её не устраивало? Не понятно.

Когда отец окончательно решил уехать, она настояла, чтобы маленький Саша остался с ней. «С вами он погибнет», – так она сказала, а отец почему-то не сопротивлялся. Леша помнил только, как он наклонился перед уходом к сыну, снял с пальца свое обручальное кольцо и вложил его в крошечную ладонь Саши.

После переезда Леша очень скучал. Порой до слез просил отца вернуться обратно, но отец каждый раз находил правильные слова, чтобы его успокоить, а когда слова заканчивались, просто приказывал ему сидеть в своей комнате. Так прошло пять лет. Леша доучился в местной обучающей организации и напрочь оставил попытки возобновить связь с братом и матерью. На шестой год, когда Леша только получил аттестат, неожиданно заболел отец. Он быстро, буквально на глазах, растаял от сильной болезни, которую врачи не смогли диагностировать. Работал отец всегда много, не помня себя, но никогда не забывал втолковывать житейские истины своему подрастающему сыну. Вечерами, придя с общественных работ, он часто включал радио, и они вместе слушали новости уходящего дня. Отец говорил Леше, что голос, который он слышит каждый день из динамиков, принадлежит Воробьеву Аркадию Викторовичу, главному диктору самой важной новостной передачи Города, и что отец даже как-то лично с ним знакомился, когда заходил в здание, где работал дядя Вова.

Что случилось дальше, знают все. Цепочка началась с эпидемий невиданных масштабов. Смертельный вирус поражал сначала самые густонаселенные районы, а затем целые страны и континенты. Границы закрылись, люди отдалились друг от друга. Не успела закончиться одна беда, как на смену ей приходила вторая, затем третья. Страшным событиям не было конца: изменения температурных норм, крупнейшие в истории пожары, ураганы, смертельные заморозки, происходили один за другим и повсеместно. Переставала работать связь, телевидение работало со сбоями, затем тоже исчезло. Единственным, что работало стабильно – было радио. Сводки информбюро регулярно приводили ужасающую по цифрам статистику смертности, зараженности, площадей возгорания и разрушений. От жутких, невообразимых изменений можно было бы сойти с ума, если бы не удивительная способность человека к адаптации. Вскоре перестали обращать на себя внимание голод в отдаленных районах страны, нападение неизвестных науке видов саранчи, страшные ураганы, омолаживающиеся до детского возраста болезни. Люди черствели. Шокирующие поначалу происшествия, через какой-то год или два стали обыденностью. То, что вчера заставляло подниматься волосы на голове, сегодня вызывало лишь её покачивание да нервную усмешку.