Читаем Фарос и Фариллон полностью

Я совершенно согласен с Вами, что Валассопуло - идеальный переводчик Ваших стихов, но если бы он переводил! Британская публика не сможет узнать Вас так, как мне бы этого хотелось, если он будет присылать лишь по одному стихотворению в год. «Демарат» (с точки зрения английского перевода) оказался не так удачен, как остальные, поскольку не вполне удалось передать тонкость характера. Но практически все остальные присланные им переводы блестящи. Мне кажется, я говорил ему, как восхищен Вашей и его работой полковник Т. Э. Лоуренс[119], а Л[оуренс] - хороший судья в литературных вопросах.

Так что, больше стихов.

Больше стихов.

Я, наконец, закончил свой роман120. Он выйдет в следующем месяце.

Завтра я иду на Имперскую Выставку в Уэмбли писать статью для «Нэшн»121. По-моему, там сплошные водные бассейны и открытые люки. Надеюсь, я не провалюсь в них, как, скажем, Сапфо.

Его Величество король будет там на той неделе.

С наилучшими пожеланиями

от Вашего друга и почитателя

Э. М. Форстера[4]

[черновик Кавафиса]

18 мая 1924

Я был очень рад получить от Вас письмо [нрзб]

Я получил номер «Нэшн», в котором напечатан «Дарий» [нрзб]

Валассопуло послал Вам переводы моих стихотворений «Эмилиан Монаи»... и «Византийский вельможа»... Я прилагаю греческие оригиналы.

Александрия, Рю Лепсиус, 10,

11 июня 1924 г.

Мой дорогой Форстер,

я писал Вам последний раз 18 мая. Валассопуло получил Ваше письмо от 17 мая и скоро Вам ответит - в последнее время он был очень занят.

От Жана де Менаша у меня по-прежнему никаких вестей. Я рад, что он вернул Вам переводы, так что Вы, чьим литературным суждениям я весьма доверяю, сможете выбрать то, что Вам кажется наиболее подходящим для публикации.

Валассопуло перевел еще два моих стихотворения: «Александрийские послы» и «Сражавшимся за Ахейский союз». Я посылаю их Вам вместе с греческими оригиналами.

Я очень, очень признателен Вам за интерес к моей поэзии и за те труды, которые Вы предпринимаете для ее популяризации.

Всегда Ваш,

К. П. Кавафи

Клауде Хилл, Дорсет

23 июня 1924

Мой дорогой Кавафи,

Спасибо за Ваше письмо от и июня. Я должен извиниться за мое молчание: к сожалению, болезнь и смерть моей тетки, я также последовавшие за этим дела, совпавшие с выходом моей книги, оставляли мне мало времени для друзей. Валассопуло, которому я писал на днях, видимо, расскажет Вам об этом, а также передаст некоторые известия от меня.

Спасибо также за два вложенных стихотворения («Послы...» и «...Ахейский союз»). Они меня очень заинтересовали, хотя мне кажется, что они не в такой мере подходят для английской публики, как те два великолепных примера Вашей иронии, которые я получил до этого (а именно, «Эмилиан...» и «Византийский вельможа...», которые я надеюсь поместить в «Нэшн», когда они опубликуют «Теодота»). Вообще это довольно сложный вопрос - какие стихи больше подходят? - и я думаю, что в этом отношении может оказаться весьма полезным список, сделанный профессором Тойнби122, который я послал Валассопуло. «Дема-рат», который, насколько я понимаю, является одним из самых искусных Ваших произведений, по-моему, не вполне адекватно передан в переводе.

Я на несколько дней приехал к Т. Э. Лоуренсу, взяв с собой все Ваши стихи, чтобы он смог их прочесть. Он сделал это с огромным энтузиазмом. Он сказал: «Громадное достижение - одно из наиболее значительных в современной литературе такого рода». Он очень хорошо знаком с английской и французской литературой, да и сам он - выдающаяся личность и, кроме того, хороший ученый, поэтому, на мой взгляд, его высокая оценка но многого стоит; понятно, что мне она доставила огромное удовольствие. Он также высоко оценил переводы Валассопуло - хотя и добавил: «А почему Кавафи, с его прекрасным знанием английского, сам не переводит свои стихи?» Ему понравилась Ваша «ровность», как он это назвал, и «метод хроники», как это называю я, и он сравнил Ваши методы ретроспекции с методами Эредиа123. Он сказал: «Больше всего мне понравились африканские и азиатские стихотворения». Как Вы знаете, я согласен с ним, однако мне бы хотелось иметь и несколько примеров Ваших эротических стихов, чтобы были представлены все аспекты. - Кстати, когда будете посылать стихи в следующий раз, не утруждайтесь, вкладывая оригиналы, поскольку при нашей последней встрече Вы любезно дали мне два полных сборника. Один из них лежит у меня дома, а второй я даю знакомым

Перейти на страницу:

Все книги серии Creme de la Creme

Темная весна
Темная весна

«Уника Цюрн пишет так, что каждое предложение имеет одинаковый вес. Это литература, построенная без драматургии кульминаций. Это зеркальная драматургия, драматургия замкнутого круга».Эльфрида ЕлинекЭтой тонкой книжке место на прикроватном столике у тех, кого волнует ночь за гранью рассудка, но кто достаточно силен, чтобы всегда возвращаться из путешествия на ее край. Впрочем, нелишне помнить, что Уника Цюрн покончила с собой в возрасте 55 лет, когда невозвращения случаются гораздо реже, чем в пору отважного легкомыслия. Но людям с такими именами общий закон не писан. Такое впечатление, что эта уроженка Берлина умудрилась не заметить войны, работая с конца 1930-х на студии «УФА», выходя замуж, бросая мужа с двумя маленькими детьми и зарабатывая журналистикой. Первое значительное событие в ее жизни — встреча с сюрреалистом Хансом Беллмером в 1953-м году, последнее — случившийся вскоре первый опыт с мескалином под руководством другого сюрреалиста, Анри Мишо. В течение приблизительно десяти лет Уника — муза и модель Беллмера, соавтор его «автоматических» стихов, небезуспешно пробующая себя в литературе. Ее 60-е — это тяжкое похмелье, которое накроет «торчащий» молодняк лишь в следующем десятилетии. В 1970 году очередной приступ бросил Унику из окна ее парижской квартиры. В своих ровных фиксациях бреда от третьего лица она тоскует по поэзии и горюет о бедности языка без особого мелодраматизма. Ей, наряду с Ван Гогом и Арто, посвятил Фассбиндер экранизацию набоковского «Отчаяния». Обреченные — они сбиваются в стаи.Павел Соболев

Уника Цюрн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги