Фарфоровая жизнь

Она собрала со стола распечатанные страницы и вышла, хлопнув дверью, – она всегда ходила стремительно, хлопала дверями, и Геннадий ощущал дискомфорт от ее напористости, но в целом Инна Шатохина все равно ему нравилась, и это его напрягало.

– Ладно, потом разберусь.

Он погрузился в работу, но мысленно то и дело возвращался к старому делу, которое он вытащил из недр суперсекретного архива, и дело не шло у него из головы. Оно касалось Тины, и он открыл папку с фотографиями. Конечно, Тина ничего не помнит, и один Бог знает, как такое возможно, только если бы она помнила, то никогда бы не вернулась в дом, где жили ее отец и Елена Игоревна. Она бежала бы от них, и если вдуматься, она от них и бежала, постоянно кочуя по миру – видимо, где-то глубоко внутри воспоминания все-таки остались, и они заставляли ее постоянно переезжать с места на место. Она бежала от этих воспоминаний, пусть неосознанно, и от отца, и от тетки. И старик Штерн это знал. И, возможно, знал человек, скрывавшийся под именем Семена Тобольцева. И уж точно знала заботливая тетушка Елена Игоревна.

И все они молчали, просто позволяя Тине жить так, как она живет, вариться в котле ее пустой памяти. Но подсознательно Тина помнила, он уверен.

Интересно, как она сумела все забыть?

Геннадий вздохнул и решил взяться за дело с другой стороны. Школа, в которую отвез Тину ее отец. Что-то с этой школой не так. Геннадий углубился в работу, обходя защиту. Он не знал, что ищет, но любая информация была бы сейчас полезна.

Вот только информация оказалась не такая уж любая.

Доктор Эмили Томпсон, штатный психиатр школы, в которой училась Тина. Зачем в школе психиатр и где он слышал это имя, в связи с чем?

Геннадий набрал в поиске нужную комбинацию слов и снова вошел в архивы. Теперь это были архивы школы, где много лет училась Тина Штерн. Вот ее личное дело, а отдельно – записи психиатра, защищены паролем. Геннадий презрительно оттопырил губу и взломал пароль. Они были уверены, что никому нет дела до того, что они там проделывали все эти годы, и так оно, по правде говоря, и было.

Геннадий скачал файлы и вышел из системы, не оставив следа проникновения. Перебросив файлы на безопасный компьютер, он открыл их и углубился в чтение, и с каждой прочитанной страницей его лицо омрачалось все сильнее.

13

Бережной уехал на работу, не повидав Тину, – она спала. Василиса сказала, что ночью Тина спала плохо, вот и добирает сон сейчас. Сама Василиса торопилась, ей уже поступил вызов от диспетчера, и она, наскоро позавтракав и приняв из рук Дианы пластиковый контейнер с бутербродами, умчалась. Контейнер ее удивил до невозможности. Когда Диана ей вручила упакованные бутерброды, Василиса на какой-то момент зависла, потеряв дар речи, а это, учитывая ее характер, означало, что находится она в крайней степени изумления.

Диана сделала вид, что выдавать контейнер с обедом практически незнакомой девице – самая обычная вещь на свете, и Бережной, усмехаясь про себя, подумал, что Василиса еще не знает, но для Дианы это и вправду самая обычная на свете вещь. Ее философия проста и понятна: ребенок идет на целый день из дома – его надо обеспечить едой. То, что это чей-то чужой ребенок, Диану вообще не волнует, потому что раз этот ребенок каким-то образом оказался под крышей ее дома, то это уже не чужой человек.

Бережной завез в школу Аленку и, пожелав дочери удачного дня, поехал на работу. Список дел был впечатляющим, а еще требовалось расследовать странное двойное убийство. Плюс сопутствующие события. И узнать, как себя чувствует Денис Реутов.

Бережной вздохнул – работы много, и перепоручить ее никому нельзя.

– Андрей Михайлович, тут к вам пришла какая-то дама. – Голос секретарши из динамика коммутатора звучит озадаченно. – Говорит, у нее к вам срочное дело. Ее зовут Инна Шатохина.

Конечно же, Шатохина. Бережной помнил, как девушка металась перед палатой Реутова, а потом Соня взяла ее за руку, и так они и застыли, поддерживая друг друга. Бережной знал, что Инна – давняя подруга Реутова, еще с институтских времен. Знал, что они вместе вырастили племянницу Инны Верочку – после того как в автомобильной аварии погибла вся семья Инны, включая сестру и ее мужа, родителей Веры. Почему они не поженились, Бережной не понимал, и характер отношений Инны и Реутова вызывал у него недоумение. Вопросов Реутову он никогда не задавал, и хотя даже после брака и самой Шатохиной, и Реутова эти отношения не изменились, и такой расклад не мешал ни мужу Инны, ни Соне – он отказывался понимать, что происходит, но и лезть с вопросами не считал возможным. Ну, вот так у людей сложилась жизнь, и только так они счастливы – чего ж тут большего желать, да и толковать не о чем. А строить ханжескую мину Бережному и в голову не пришло, поскольку ханжой он никогда не был.