Фарфоровая жизнь

В шкафу висели костюмы Семена, и Тина провела рукой по рукаву хорошо знакомого пиджака. Она не понимала, как человек, которого она знала столько лет, мог так поступить с ней, и по всему выходило, что никак. А ведь факты говорят об обратном. Семен просто отодвинул ее, как перестал, например, носить вот этот костюм – они его вместе выбирали в Милане, и сидел он отлично, а Семен почти не носил его. Всего два раза надел, а потом накупил себе совершенно другой одежды – более неформальной, и костюмы стал носить большей частью коричневые или синие, а этот серый забыл вовсе, и остальные тоже. И рубашки у него появились бордовые и ярко-синие. В какой-то момент просто надоели ему классические костюмы с белыми и светло-серыми рубашками.

Видимо, жена ему тоже надоела.

Тина сдвинула в сторону костюм Семена, ей показалось, что он висит как-то неровно. Она сняла пиджак с вешалки, чтобы поправить, но что-то оттягивало карман. Удивившись еще больше, Тина запустила руку в карман пиджака и выудила пистолет.

И ошарашенно уставилась на оружие.

В их доме оружия никогда не было. Отец считал охоту и рыбалку невероятной и ничем не оправданной жестокостью. Он всегда говорил, что ради развлечения убивают только кошки и маньяки, и если кошкам простительно из-за их красоты и хищной природы, то маньяков надо не поощрять, а выявлять и изолировать от общества. Семен соглашался с отцом, и Тина считала, что в этом вопросе у них в семье, слава богам, царит единодушие.

Конечно же, у них не могло быть в доме оружия.

И то, что у Семена в кармане оказался пистолет, стало для Тины громом среди ясного неба. Тот Семен, которого она знала, не мог иметь оружия, он ненавидел его и презирал людей, решающих проблемы с помощью силы, считая таких особей дегенератами.

Но пистолет в кармане его пиджака не мог принадлежать никому другому в их доме.

Но – почему, зачем?!

Тина растерянно смотрела на оружие. Оставить его здесь – невозможно, вполне вероятно, что полиция более тщательно обыщет комнату и обязательно найдет пистолет. И кто ей поверит, что она ничего не знала? Тем более что она уже взяла его в руки, и на рукоятке остались ее отпечатки. Уж кое-что она понимает, несмотря на практику отторжения неприятных моментов.

Тина оглянулась – нет, спрятать некуда. Внизу Василиса и грузчики, наверху гостевые спальни, и там – ну, где его спрячешь, под кроватью или в пустом шкафу? Примитивно. А в подвал незаметно не пройти, на чердак тоже, шумно и по итогу пыльно.

Тина открыла ящик трюмо и вытряхнула из полиэтиленового пакета пачку открыток. Завернув пистолет в полиэтилен, Тина подошла к аквариуму, подняла рукав свитера и погрузилась в воду. Рыбы шарахнулись в разные стороны.

– Прошу прощения. – Тина разрыла грунт под глиняным кувшином. – У меня нет другого выбора.

Разровняв грунт, Тина поставила на место крышку аквариума и вернула рукав в прежнее положение. Аквариум был слишком глубоким, свитер намок, и мокрая рука странно пахла. Тина вернулась в гардероб, взяла другой свитер и прошла в ванную. Отмыв руку, она переоделась. Было так необычно – ощущать себя в этом доме на нелегальном положении, но практичная Василиса права, нужно вывезти все, что можно вывезти, – до того, как тот, кто заблокировал ее кредитную карточку, придет сюда, чтобы унизить ее, выбросив из собственного дома.

– Что ж, Сема, твое счастье, что ты умер. Я бы многое сказала тебе.

Тина никогда не выясняла отношения. Собственно, с Семеном было сложно поссориться, они по большинству вопросов сходились во мнениях, но сейчас, оглядываясь назад, Тина думала, что это, возможно, было оттого, что они не стремились ко взаимному познанию – Тина считала, что каждый из них имеет право на собственное пространство, Семен это принял, а сделать это пространство общим у них за годы супружества не получилось, да и желания такого не возникало.

И сейчас подобное положение дел сыграло с Тиной злую шутку.

Потому что она, оказывается, вообще не знала человека, с которым жила столько времени. И теперь этого уже не исправить, потому что его нет в живых.

Слишком много в ее жизни такого, чего нельзя никак исправить.

– Тина, ты где?

Василиса кричала на весь дом, внизу что-то громыхало. Тина увидела, как из двери столовой выносят один из ее старинных викторианских буфетов, купленных когда-то на аукционе в Лондоне. Да, пожалуй, из всех вещей, что есть в доме, именно с этими буфетами и коллекцией фарфора Тина расставаться принципиально не хотела.

– Я сейчас спущусь.

Со двора выехал грузовик – наверное, работа сделана. Тина спустилась вниз. За столом сидел ее новый знакомец Олег и с аппетитом поглощал какое-то блюдо, поданное ему Василисой.

– Давай поедим. – Василиса поставила на стол сковородку с… Тина даже представить себе не может, как называется эта мешанина. – На вкус оно лучше, чем на вид, садись.

– Вкуснятина. – Олег куском хлеба подчистил тарелку, и Тина внутренне содрогнулась. – Вася, я на тебе женюсь, пожалуй.