Фантомный бес

— Герр граф, — в кабинет вошел помощник. — Там два молодых человека из Чрезвычайной комиссии просят о свидании с вами.

— ЧК? — нахмурился посол. — Что им надо?

— Арестован некий Роберт Мирбах. Они утверждают, что это ваш племянник. И он под расстрельной статьей. Они привезли уголовное дело и хотят обсудить с вами его судьбу.

— Роберт? — Посол поднял брови. — Нет у меня никакого племянника. Однофамилец?

— Быть может.

— Кто их прислал?

— Они предъявили бумагу, подписанную Дзержинским.

— Хорошо, — сказал посол. — Скажите, что я сейчас выйду.

«Племянник? — подумал посол. — Странно. Но этим господам не откажешь в другом. Предупредительные люди. Прежде чем шлепнуть какого-то Роберта, хотят посоветоваться со мною. Похвально. Но чем я смогу им помочь?»

Проходя мимо висящего на стене под стеклом диплома об окончании Рыцарской академии, он увидел свое отражение и даже подмигнул ему. «А Франц еще толковал о какой-то опасности. Чудак!» И посол Германской империи граф фон Мирбах вышел в приемную залу.

Роберт Брюс Локкарт не мог знать, что убийца Мирбаха левый эсер Яков Блюмкин еще совсем юноша. Ему восемнадцать лет. Или уже девятнадцать? Но он заметная шишка в ЧК, заведует отделением контрразведывательного отдела «По наблюдению за охраной посольств и их возможной преступной деятельностью». Вот такое тяжеловесное название отдела. Вот такие вечные страхи большевиков перед иностранцами, которые мнились только агентами и врагами — и никем больше. И это под крикливые фразы об интернационале и пролетариях всех стран.

Именно эта важная должность помогла юному Блюмкину вместе с чекистом и тоже эсером Николаем Андреевым беспрепятственно войти в германское посольство и потребовать свидания с послом. Они утверждали, что человеку по фамилии Мирбах грозит расстрел. Документы чекистов сомнений не вызвали. Посол был удивлен неожиданному визиту, но все же вышел навстречу.

Блюмкин сделал вид, что ищет в портфеле какие-то бумаги, но неожиданно достал револьвер и несколько раз выстрелил в посла, но от волнения ни разу не попал. Затем выстрелил Андреев и, кажется, попал, после чего бросил две бомбы, одну за другой. Грохот взрывов и дым помогли террористам выпрыгнуть в окно и скрыться на поджидавшем их автомобиле. При падении Блюмкин сломал лодыжку. Он был объявлен в розыск, но искали его довольно вяло. Про Андреева вообще, казалось, забыли. Дзержинский, правда, приехал в отряд Дмитрия Попова на Покровке (штаб левых эсеров) и потребовал выдачи Блюмкина, но его уже успели спрятать в одной из больниц под другой фамилией. Самого же главу ВЧК в штабе левых эсеров задержали.

— Я что, арестован? — криво улыбаясь, спросил Дзержинский.

— Посидите тут, а там посмотрим, — сказал Попов.

— Посмотрим? На что? Что вы творите?

— Посол Мирбах убит по постановлению ЦК партии социалистов-революционеров. Мы требуем немедленного выступления против германцев.

— Как? Какими силами?

— Ленин и Троцкий распродали Россию и теперь отправляют в Германию мануфактуру и хлеб. Мы не против Советской власти, но вы — не власть народных советов, вы банда. Вы соглашательская шайка, которая довела народ до гибели. Почти ежедневно вы производите расстрелы и аресты рабочих. Имейте в виду, почти все воинские части на стороне эсеров, они на нашей стороне. Только обманутые вами латыши не сдаются. Что ж, будут сопротивляться, мы сметем Кремль артиллерийским огнем.

— Вы несете бред, — сказал Дзержинский. Он сел привольнее, закинул ногу за ногу, лицо его было холодным и бесстрастным.

Тому, кто догадывался о противоречиях в нынешнем российском руководстве, несложно было догадаться, к чему и зачем убили посла. Немцы должны были возмутиться и отказаться от обязательств по Брестскому миру. А это война! Эсеры, левые в особенности, по складу души — террористы и вояки. Они предпочитали искать счастья в военной суматохе. Жалкое соглашение о мире, отдававшее немцам половину европейской России, устроить их никак не могло.

В 20-х числах июля Локкарт сказал Муре негромко, как-то очень сдержанно:

— Мне только что сообщили — убит царь.

Мура на секунду похолодела.

— Как? — прошептала она. — Где? Кем?

— Кем! — усмехнулся Локкарт. — Марсианами. Кем, понятно. А вот где? Где-то в Сибири. Кажется, в Екатеринбурге. И говорят, что убита вся семья. Вся, включая наследника.

— Ужас! — сказала Мура.

— Да, — сказал Локкарт. — Новость малоприятная.

— Я знала, что это случится. Твердо знала.

— Откуда ты могла это знать?

— Ниоткуда. Я просто чувствовала.

Страна сползала в кровавую яму. А у Брюса Локкарта и Марии Закревской разгорается любовное приключение. Он подходил, нежно и крепко обнимал ее. Что-то бормотал. Сладкая дрожь. Истома. Вихрь подхватывал ее и нес куда-то в раскаленную печь телесного счастья. Манящий жар этой печи заслоняет на время мир вокруг — беспокойный, голодный, смертельно опасный.

— Россия гибнет. Тонет, — шепчет Мура.

— Как бы я хотел приложить руку к ее спасению, — столь же горячо шепчет Брюс.

— Спасибо, бесценный друг. Но только к Англии у нынешних российских властей особого доверия нет.

— Откуда ты это знаешь?