Фантомный бес

— Послали телеграмму Распутину. Он примчался мигом. Сел у постели умирающей и начал молиться.

— И?

— Аннушка задышала, открыла глаза. Доктора были в трансе. Не могли поверить. А Распутин сказал, что будет целехонька, только хромота останется. Ну да, ведь все кости были раздроблены.

— Чудо.

— Императрица так и сказала — «чудо»! И не слишком-то удивилась. Она к чудесам «старца» привыкла. Сколько раз он наследника спасал.

— Ужель это правда?

— То-то и оно. Он ведь у нас и провидец. И мужик при этом хитрющий. В который раз он повторяет, что жизнь Алексея Николаевича и все существование дома Романовых, да и вообще все благо России зависит от его молитв. Ежели помрет он, все пойдет прахом. Так и сказал. Как отрезал. Царица в это свято верит. И царь тоже. Самое странное, что и я начинаю в это верить.

— А вы знаете, Александр Александрович, — сказала вдруг Мура. — Я вас понимаю. Я и сама склонна верить чему-то такому. Ведь на меня порою тоже что-то налетает… неосознанное… темное… Чую, например, когда с кем-то плохо будет. Переживаю, дрожу… Но предсказывать не берусь. Боюсь. Наоборот, отгоняю, стараюсь забыть.

Искривленное пространство

А Эйнштейн в эти самые дни в Прусской академии в Берлине делает доклад о только что законченной им Общей теории относительности. В Германии военный угар, все в едином патриотическом порыве за победоносную войну, даже социалисты в парламенте голосуют за военные ассигнования. Германия наступает. Захвачены Эльзас, Бельгия, под немецкими ударами бегут французы, на востоке вот-вот падет Рига. На улицах Берлина непрерывно маршируют солдаты. Народ приветствует их радостными криками. Гремят военные марши. А в академическом зале прохлада и спокойствие. И известное недоумение. Профессора слушают доклад молодого ученого, который успел прославиться своими парадоксами. Слушают внимательно, но не слишком понимают, о чем толкует этот несколько лохматый и с виду немного наивный теоретик, исписавший доску довольно зубодробительной математикой.

А говорит он об искривлении пространства-времени под влиянием тяготения. Само это выражение ученому собранию кажется диким. Уже десять лет пробежало со времен его первых статей о сокращении пространства и замедлении времени. После периода бурных споров к этим удивительным новинкам потихоньку привыкли. Но они целиком относились к электродинамике, то есть к движению тел в электромагнитном поле. Ну, это куда ни шло! Но как быть с гравитацией? А ведь тяготению подвержены все и вся, начиная с яблока Ньютона и кончая межзвездным туманом. Планеты движутся вокруг своих звезд. Звезды вокруг центра галактик. Да и люди не улетают с Земли лишь потому, что имеют вес. Но сила этого притяжения, так хорошо нами ощущаемая, по своей природе совершенно непонятна. Ибо она, будучи невидимой, легко проникает везде и всюду, включая нутро самих атомов, преград для нее не существует. Возможно ли как-то совместить ее с силами электричества и магнетизма? Как они там, внутри атома, в круговерти электронов, вместе уживаются, не мешая друг другу? Как уживаются где-нибудь на краю галактики? Или у самых дальних звезд?

— Помимо сложных математических выкрутасов, — говорит докладчик, — есть довольно простые и ясные соображения, хотя проверить их нелегко. Мы полагаем, что частица света, то бишь фотон, в состоянии покоя массы не имеет. Когда он неподвижен, его масса — ноль. Но он всегда в движении. И вот тут масса у него появляется. И это решительный момент. Потому как луч света, пробегая возле массивного тела, будет к этому телу притягиваться, ибо малая масса всегда будет стремиться к массе большей. Это значит, что луч света отклонится от своего пути, немного искривится. Но мы знаем, что луч света — это идеал прямой линии. Но в данном случае прямые становятся вдруг непрямыми, вот почему это отклонение я называю искривлением пространства.

— Этого не может быть! — встает авторитетный физик, нобелевский лауреат Ленард. — Искривление луча под действием массы? Это невозможно себе представить. Триста лет физика со времен Галилея, а позже Френеля… Да нет, три тысячи лет астрономия со времен халдейских звездочетов…

— А это не нужно себе представлять, — перебивает его докладчик. — Эпоха представлений уходит в прошлое. Мир вовсе не такой, каким мы его привыкли представлять. Сейчас иная задача: все это нужно просто проверить, ибо мои вычисления — а они здесь, перед вами — показывают, что это так. Пусть это даже против всех наших прежних представлений.

— Как же это проверить? Где найти столь великую массу, чтобы эффект был хоть как-то измерим?

— Как ни странно, варианты есть. В нашем астрономическом углу мы знаем лишь одну более или менее приличную массу — это наше родное светило. Надо с помощью телескопа найти на небе далекую звезду и зафиксировать ее на фотопластинке. Затем дождаться, когда из-за вращения сфер она окажется рядом с Солнцем, и зафиксировать снова. Если новая точка на фотопластинке хотя бы чуть сдвинется, значит, могучее светило наше луч этой звезды притянуло и немного отклонило.