Фантомный бес

Муре досталась комнатка за кухней, где прежде обитала служанка. Генерал с женою занимали две больших смежные комнаты – гостиную и спальню. В гостиной они поставили керосинку, а на кухню, где толклись какие-то новые люди, старались не ходить. Мура пришлась кстати. Днем она помогала хозяйке что-то приготовить, а вечерами они втроем играли в карты или раскладывали пасьянсы. Елизавета Федоровна иногда брала в руки гитару и пела низким, слегка охрипшим голосом романсы. Особенно хорошо у нее получался такой:

Я ехала домой… Душа была полна
Неясным для самой каким-то новым счастьем.
Казалось мне, что все с таким участьем,
С такою ласкою смотрели на меня.
Я ехала домой, я думала о вас…

Генерал зажмуривал глаза и, казалось, улетал в нирвану. Мура тоже слушала с трепетом.

– Машенька, – отложив гитару, говорила Елизавета Федоровна, – вы ведь знаете эту вещь?

– Ну, еще бы! – отвечала Мура.

– А вы знаете, кто ее написал? И по какому поводу?

– Вот этого не скажу, – призналась Мура.

– Презабавная история. Чудный этот романс написала в конце прошлого века актриса Марусина-Пуаре. Звали ее, кстати, тоже Машей. Я была с ней хорошо знакома. И она мне поведала тайну. У нее была подружка-балерина, которую она называла Мотей. И как-то раз эта Мотя рассказала ее под большим секретом о своей необыкновенной любви. Первые встречи влюбленных были в Петергофе. Было столько нежности, столько страсти! И вот она возвращалась чуть ли не с первого свидания поездом в Петербург. Душа ее была настолько переполнена, просто улетала. Рассказ был наполнен такой страстью, что Маша Марусина просто не могла этого не написать. Что делает любовь!

– Чудесная сказка, – сказала Мура.

– Сказка, да правдивая. Маша не удержалась, пристала к подруге – а кто же возлюбленный? А та приложила палец к губам и прошептала: имя скажу – Николай Александрович.

– А! – сказала Мура. – Теперь я догадываюсь, кто эта Мотя.

– И кто же?

– Балерина Кшесинская.

– Попадание в точку! – сказал генерал.

А Елизавета Федоровна вновь пропела тягуче-низким голосом, с какой-то даже внутренней дрожью, одну строку:

– Я ехала домой, я думала о вас…

Александр Александрович с женою принялись учить Муру играть в винт, утверждая, что карточной игры благородней этой на свете нет. Они объяснили ей правила, показали интересные комбинации. Муру поразили хитроумие и очарование этой игры. «Но мне это немного знакомо, – сказала она, – в Англии похожую игру называют бридж. Только научиться ей я не успела». Впрочем, играть они не могли и здесь, поскольку в винт, как и в бридж, играют только вчетвером – двое на двое. Генерал с женою горько сетовали, что нет четвертого партнера. «Ладно, найдем кого-нибудь, – бормотал генерал, – хотя приличного человека нынче не сыскать. И куда они все делись?» – тут он словно бы в изумлении округлял глаза. Было видно, что супруги основательно соскучились по прежней жизни, когда приходили гости, шумные и не очень, велись умные разговоры (или не очень), когда неспешно обедали и ужинали, а потом играли в винт – игру, требующую немалого напряжения мозгов, но столь увлекательную, что нередко засиживались до утра. Все это рухнуло почти мгновенно, унеслось куда-то, и было ясно, что возврата нет. Пожилым людям снести это было крайне трудно. Порою казалось – невозможно. Особенно если учесть постоянное ожидание стука приклада винтовки в дверь.

Сам генерал немного помогал новой власти в деле организации канцелярского учета, а также по начальным шагам в здравоохранении, и его пока не трогали. Однако же спокойно, не торопясь, он продумывал план побега из страны большевиков. Проекты у него были серьезные, один другого заманчивее – и везде конечным светлым миражом висел, словно в воздухе, город Париж. И будто бы даже звучал вдали аккордеон уличного музыканта. И запряженная парой лошадей коляска несла их в Фонтенбло. Не раз хотелось Муре сказать, даже с мольбою: «Возьмите и меня с собою, ну, пожалуйста!» Но в итоге она благоразумно от этой жалкой просьбы отказалась. И, видимо, правильно сделала. Ибо на самом деле генерал, несмотря на возраст, втайне думал не столько о Париже, сколько о Белой армии. Он готов был возглавить полк. Да хотя бы даже роту!

Магазины в городе были разорены и почти пусты. Все мало-мальски съестное продавалось по карточкам. У Муры не было прописки, а значит, и права на карточки. Она тайком покупала их на рынке. Однажды карточки у нее проверили, и они оказались фальшивыми. Ее тут же арестовали. В ЧК ее обозвали злостной спекулянткой, пригрозили расстрелом и засунули на ночь в полуподвальную камеру. На утреннем допросе чекист кричал:

– Кто ты такая?

– Позвоните в Москву Петерсу, – ответила Мура. – И он вам скажет, кто я такая.

– Петерсу? А может быть, сразу Ленину? – усмехнулся чекист. Он дал знак часовому, и тот отвел Муру обратно в подвал.