Читаем Фантомный бес полностью

Сама она была провинциалка, родилась на краю света в небогатой дворянской семье, в уездном городишке на высоком берегу полноводной Камы. Отец ее Иван Тимофеевич Воронцов служил адвокатом Сарапульского окружного суда. Сам Сарапул был городок уютный, немного сонный, немного сказочный. Колорит ему придавали вотяки, потомки местных племен, с их пестрыми одеждами, загадочными напевами, языческими поверьями и даже – о чем шепотом поговаривали – с человеческими жертвоприношениями. В момент появления Маргариты на свет божий как раз завершился один из судебных процессов на эту тему. К счастью, десять обвиняемых крестьян-вотяков, будто бы ритуально отрезавших голову у нищего бродяги, суд присяжных, несмотря на громовую речь прокурора, оправдал. И правильно сделал, потому что позже нашли двух настоящих убийц, намеренно замаскировавших преступление под древний ритуал с целью подставить несчастных вотяков и оттяпать у них часть земли. Оправдательный вердикт был оглашен в день рождения Маргариты, и она всю жизнь считала это добрым знаком. Но было и другое знамение, казалось бы, более звучное, – она родилась в дни коронации молодого императора Николая Второго, обаятельного красавца и любимца народа. Впрочем, над этим последним обстоятельством Маргарита слегка посмеивалась, поскольку частицей простого народа себя никак не считала. Любить венценосных особ? С какой стати? Она получила приличное домашнее образование, неплохо владела английским, немецким и французским, могла на рояле с листа сыграть Бетховена или Шопена. Она с блеском окончила гимназию и мечтала о большом мире. Ей мнились театры, концертные залы, музеи и библиотеки, фонтаны летом и огромные ледовые катки зимой. В Сарапуле каток заливали, он был очень милый (иногда даже с музыкой, когда оркестранты располагались в отапливаемом сарае), но разве это было то? Маргарита понимала, что путь ее лежит в Москву. В точности как у чеховских сестер.

Вскоре после размолвки с Борисом у Маргариты появился очередной жених, молодой скульптор и художник, ученик Врубеля Петр Бромирский. Желая показать свои связи в художественных кругах, он повел свою новую подругу в мастерскую самого Сергея Коненкова, только что избранного членом Академии художеств.

Дом Коненкова на Пресне был в те годы одним из заметных центров богемной московской жизни. Тут много пили, пели и спорили. Здесь любили бывать тот же Шаляпин, певица Нежданова, режиссер Мейерхольд, издатель художественного журнала миллионер Рябушинский, знаменитая американка Айседора Дункан. Друг танцовщицы молодой поэт Есенин вообще считал мастерскую Коненкова своим вторым домом.

– И что, – спросила по дороге Маргарита, – этот Коненков действительно хороший скульптор?

– Что ты! – пылко отвечал Бромирский. – Это сложившийся мастер. Кое-кто уже говорит – русский Роден.

Звучное имя Родена Маргарита, разумеется, знала. Возможно, какие-то его работы она видала в журналах, но в память они не врезались. Ее представление о скульптуре остановилось на уровне античных изваяний, о которых достаточно подробно и с нескрываемым пафосом ей рассказывали в гимназии учителя истории и рисования. Вот и сейчас ей казалось, что она вновь увидит строгую Афину Палладу в коринфском шлеме, кудрявого красавца Аполлона, а то даже и Артемиду с луком в руке и колчаном за плечами.

– А, это ты, Петя? – произнес хозяин мастерской, открывая дверь.

– Я не один, я с дамой, – отвечал Бромирский. – Это ничего? Можно?

– Отчего ж нельзя? Заходите.

– Вот, – сказал Бромирский, протискиваясь мимо коренастой фигуры бородатого скульптора. – Это Сергей Тимофеевич. А это Маргарита. Она давно хотела посмотреть ваши работы. Входи, Марго, не стесняйся.

– Милости прошу! – Скульптор сделал шаг назад.

Поначалу Маргарите показалось, что «Русский Роден» суров и даже хмур. Но впечатление оказалось обманчивым. Когда она сказала, что ее и вправду интересуют работы мастера, он трогательно улыбнулся и широко повел рукой. Они миновали прихожую, короткий коридор и попали в залу. Скульптур разного размера было множество, и стояли они, как показалось Маргарите, беспорядочно. Ее античные ожидания мгновенно рассеялись без следа. Увиденное не столько поразило, сколько удивило ее. Поначалу даже неприятно удивило. Какие-то кряжистые мужики с невероятно тяжелыми натруженными ногами, какие-то диковинные старухи со взглядом хитрых птиц, и лишь изредка юные девы с маленькими округлыми грудями. При этом большая часть скульптур была из дерева. Некоторые работы выглядели забавно, как будто они вырезаны из замшелого пня или обломанного бурей ствола. И похожи эти вещицы были то на лесных гномов, а то и на болотных кикимор.

– Да, – невольно прошептала Маргарита. – Это удивительно.

– Нравится? – оживленно-весело спросил Бромирский.

– Безусловно, Петя, – все так же тихо и не до конца искренно отвечала Маргарита. – Спасибо, что привел сюда.

Перейти на страницу:

Похожие книги