Фантомные были

– Постойте, как это нет эпоса?! Легенды-то у всех есть! В крайнем случае сказки…

– А я, Дмитрий Антонович, говорю об актуальном эпосе! Обычный эпос есть почти у всех. Но с кем сражались легендарные герои? С драконами, джиннами, дэвами, змиями, циклопами, чудами-юдами…

– Чуды-юды, чтоб вы знали, – это отголоски Хазарского каганата, где правили евреи… – подсказал режиссер.

– Возможно. Но для нового государства нужен конкретный, объединяющий нацию эпический враг, гадивший народу на протяжении всей истории! И желательно – не евреи. Тут-то их и выручал Жора. За приличное вознаграждение, обложившись мифологическими словарями, монографиями, сборниками сказок народов мира, он в ударные сроки лепил белым стихом долгожданный актуальный эпос.

– Да он былинник, ваш Жора!

– Скорее, ашуг. Потом свежий эпос скоренько переводили на национальный язык, записывали на овечьей шкуре, которую долго топтали ногами и прятали где-нибудь в кишлаке под кучей кизячных лепешек. Вскоре мимо этого кишлака случайно проезжала этнографическая экспедиция… Ну и… сами понимаете…

Алконосов зарабатывал большие деньги, ужинал в дорогих ресторанах, летал на экзотические курорты, менял женщин как сорочки, едва надев. Погубила его, разумеется, жадность. Как-то сразу два молоденьких независимых государства, желая вступить в популярный военно-политический блок, озаботились актуальным национальным эпосом и обратились за помощью к Жоре. Московский ашуг радостно схватил оба заказа, но, будучи человеком запивающим, сил не рассчитал и к оговоренным торжественным датам, Дням независимости, не поспел, сочинив только один эпос. Как быть? Не возвращать же, в самом деле, аванс! К тому же нельзя огорчать юные, легко ранимые суверенитеты в канун торжеств. И Алконосов, поразмышляв, решил по-соломоновски, рассуждая так: все эпические герои восходят к общечеловеческим архетипам, оба лимитрофа еще полвека назад были частями одной союзной республики, ничего страшного не случится, если у двух братских народов окажутся похожие в чем-то эпосы. Правда, кое-какие различия автор все же внести успел. Например, в первой поэме национальный герой Алтын-батыр бьется за свободу с кровожадными северными урус-дэвами, а во второй Тенге-багатур отстаивает независимость своего народа в схватках с ненасытными северными шурави-шайтанами. Любимую девушку одного зовут Зухра, а другого – Хузра. Ну и так далее…

Жора в срок сдал заказчикам готовые тексты, слупил сразу два гонорара, купил новую машину, разошелся с солисткой группы «Светящиеся» и собрался лететь на Кубу в обществе знаменитой теннисистки, которая при подаче мяча всегда вскрикивала, будто от внезапного оргазма. И тут случилось страшное! Президент одной молодой республики, выпускник МГУ, бывший секретарь обкома КПСС и прямой потомок Тимура-завоевателя, пригласил на юбилейные торжества главу другого начинающего государства, питомца МГИМО, бывшего референта ЦК КПСС и прямого потомка Чингисхана. И вот Чингизид, сидя в украшенном цветами оперном театре и храня на лице ничего не значащую восточную улыбку, рассеянно слушал праздничную кантату по мотивам алконосовского эпоса.

Музыку сочинил видный российский композитор Тихон Жадов, знаменитый тем, что переделал оперу Глинки «Жизнь за царя» в одноактный балет, поставленный в Большом театре к 50-летию сценической деятельности его супруги балерины Ляли Витебской. Великая танцовщица исполнила в этом балете незабываемую партию Русской Смуты.

И вдруг Чингизид с изумлением обнаружил, что кантата слово в слово, за редкими исключениями, совпадает с эпосом его независимой родины. Зато полковник Смит, приглашенный на торжества и отвечающий в Госдепе США за прозябание демократии на постсоветских просторах, услышав о «северных урус-дэвах», заулыбался и со значением кивнул сидевшему с ним рядом майору Вессону – видному разработчику новой технологии свержения тоталитарных режимов малой кровью, выдвинутой на соискание Нобелевской премии мира по закрытой тематике.

Потомок вождя монголов сразу догадался, что хитроумный Тимурид пошел на этот гнусный плагиат, дабы раньше соседей вступить в популярный военно-политический блок. Взбешенный выпускник МГИМО встал, пробормотал древнее проклятие, которым в старину, когда не было ядохимикатов, морили хлопковую тлю, и демонстративно покинул зал. Праправнук Великого Хромца, в свою очередь, как и велит восточный этикет, трижды плюнул вслед невеже. Далее последовал обмен нотами и другими дипломатическими тумаками, а позже – шумная высылка атташе по культуре, обвиненных в шпионаже…

– А вот интересно, почему шпионами чаще всего оказываются атташе по культуре? – спросил, прервав рассказ, Кокотов.

– Потому что культура вообще дело подловатое, – задумчиво отозвался Жарынин. – Вам, дорогой Андрей Львович, я хочу напомнить известные слова Сен-Жон Перса: «Современная культура похожа на огромную ассенизационную станцию, в одном из закоулков которой по нелепой прихоти поместили крошечную парфюмерную лабораторию».

– Неужели так и сказал?