Фантом памяти

Кстати, о Веронике, которая сегодня вечером будет ждать меня на вокзале. Я ведь накануне пообещал Мусе, что не стану больше с ней встречаться. Да мне, честно признаться, не очень-то и хочется. Сексуальное любопытство я более чем удовлетворил, а купаться в лучах ее любви потребности нет. Вообще-то я нормальный мужик, в том смысле, что люблю, когда меня любят, но в меру. Это женщины обожают, когда их любит как можно большее количество людей, желательно - мужчин, а мужики в тотальной любви, как правило, не нуждаются, а посему не стараются удержать возле себя лишние влюбленные глаза "для коллекции". Вот ведь любопытно мы устроены, даром что бабы понять нас не могут! Мы охотно укладываем в постель каждую более или менее подходящую особу противоположного пола, реализуя одновременно инстинкт самца-осеменителя и любопытство ученого-исследователя: а как это будет с ней? А вдруг это будет что-то необыкновенное? И каждый раз убеждаемся, что анатомически все женщины устроены одинаково, но все равно надеемся на чудо, когда видим следующую перспективную партнершу. Поскольку чуда не происходит, мы быстро теряем к даме интерес. Вероятно, отсутствие всепоглощающей потребности в любви всех возможных представителей противоположного пола как раз и объясняется нашей мужской особенностью: нам нужна свобода, чтобы удовлетворять инстинкты и любопытство. Женщины же устроены по-другому, они изначально мудрее нас и прекрасно знают на уровне подкорки, что анатомически мужики все одинаковые, поэтому у них если подобное любопытство и есть (в чем я сомневаюсь), то слабо выражено и редко встречается, а поскольку они не нуждаются в частой смене партнеров, то и свобода им особо ни к чему. Физическая сторона любви для женщин стоит далеко не на первом месте, для них важнее эмоции, а потому подавай им обожания и воздыхания, чем больше и разнообразнее, тем лучше. Разнообразие же достигается за счет множества объектов - носителей чувства, вот и собираются целые коллекции безнадежно влюбленных.

Я - не коллекционер, безнадежная любовь меня раздражает и нервирует, поэтому я и сам, как уже говорилось, первым не влюбляюсь, а выбираю из уже готового материала, а если по каким-то причинам не могу ответить на чувство, то стараюсь побыстрее отдалиться от такой женщины. Случай с Вероникой подпадал именно под эту последнюю категорию. Однако нехорошо получается, она ведь будет ждать меня на вокзале. Надо бы позвонить ей, но придется объясняться... Не хочется.

Я набрал номер Муси.

- Где ты? - голос у нее был тревожный.

- Не волнуйся, в Кельне. Что ты меня контролируешь, как маленького? Я же обещал тебе, что не поеду в Тройсдорф. Ты не могла бы позвонить Веронике?

- Зачем?

- Скажи, что планы изменились, я никуда не поехал, сейчас я в студии на записи, поэтому не могу сам позвонить, а вечером у нас с тобой прием у французского издателя. Пусть она не встречает меня на вокзале.

- Хорошо, я позвоню. Кстати, о приеме у французов. Может, ты приедешь пораньше и пойдешь со мной? Хочешь, я тебя встречу?

- Нет, не пойду. Надо довести дело до конца, и я поеду семичасовым поездом, как год назад.

- Но ты же можешь прийти попозже, - не отставала она, - прием в гостинице рядом с ярмаркой, это десять минут пешком от вокзала. Приходи, Андрей, Гаррон обидится, ты ведь в прошлом году проигнорировал его приглашение.

- Какой я невежливый, - усмехнулся я. - Ну ты там извинись за меня, скажи, мол, творческая личность, неуправляемая, в угаре работы над новой книгой, сидит в гостинице и строчит. Я, кстати, и в самом деле буду в гостинице, поработаю, пока мысль есть.

- Ладно, - она мученически вздохнула. - Но если вдруг передумаешь, позвони.

Ну вот, за размышлениями и разговорами я подошел к фонтану Гномов. Тоже вполне симпатичная легенда его окружает, про любопытную молодую женщину, которая, несмотря на запрет, решила-таки подсмотреть, как гномы в канун праздника ткут полотно. Последствия оказались необратимыми, о чем и повествуют украшающие фонтан барельефы. Грустная история, но поучительная.

Я взглянул на часы и поспешил в ближайший ресторан, чтобы успеть поесть, пока он не закрылся.

* * *

Когда-то кто-то говорил мне, что адреналин имеет запах. Но я не верил. Не верил до сего момента, пока не вошел в этот огромный подземный цирк. Я не знал названия тому, что меня окутало, может быть, это не был запах адреналина, может быть, это вообще был не запах, а аура, биополе, но это нечто мгновенно проникло в мои поры, в легкие, в мозг. Если во все предыдущие дни я заходил в первые попавшиеся заведения, куда толкало меня либо любопытство, либо усталость и желание присесть и выпить чего-нибудь, то сюда меня привел Акси.

Я встретил мальчугана на улице поздно вечером и приветливо улыбнулся ему.

- Как дела?

- Нормально, - небрежно ответил он.

- А нога как? Не болит?

- А, ерунда, побаливает, но я привык. У меня всю жизнь что-нибудь сломано, перебито, порезано или растянуто, это мое нормальное состояние.

- Куда путь держишь? Домой?

- Вот еще! - фыркнул Акси. - Скажете тоже: домой. Сейчас самая жизнь начинается.