Фантом

— А вы меня хоть спросили? — вмешалась Татьяна.

— Вот украдем, тогда и спросим. Ты не против, Коля? — спросил Тимур.

— Нет, мы так не договаривались! — возразил он.

— Ах, вы заговорщики?! — накинулась на них Татьяна.

— Все! Свадьба отменяется! Едем знакомиться с ночной жизнью, — предложил Тимур.

Николай с Татьяной охотно откликнулись на предложение и спустились к машине. Далеко ехать не пришлось, поблизости от новоафонской пещеры Тимур остановил форд перед оградой из бамбука. За ней в вечерних сумерках гостеприимно помигивали огоньки и звучала музыка. Татьяна первой вошла в калитку и невольно задержала шаг. Здесь для нее все было в диковинку: громадный двор с шелковистым газоном из травы, настоящая крестьянская арба, избушка, сплетенная из орешника, на длиннющих куриных ножках, за стенками которой проглядывали золотистые початки кукурузы. В конце двора у ручья стояли два деревянных летних домика с просторными террасами.

— Типичный абхазский дворик, — ответил на немой вопрос Татьяны Тимур.

— Хорош дворик! На машине за день не объедешь, — пошутил Николай.

— А как ты хотел, если на нашу самую скромную свадьбу не меньше тысячи собирается.

— Тысячи?.. — поразилась Татьяна.

— Это, если только близкие родственники приедут, — с невозмутимым видом ответил Тимур и, подхватив ее под руку, увлек к пацхе — кафе.

В ее центре весело потрескивал поленьями обложенный по кругу большими камнями очаг. Над ним в пузатом, литров на сто, котле варилось, источая ароматный запах, самое распространенное в Абхазии блюдо — мамалыга. Языки фиолетового пламени жадно облизывали его закопченные стенки и, свиваясь в причудливые разноцветные кольца, через отверстие в крыше поднимались к небу, усыпанному яркими звездами. Над очагом на металлических крючьях лоснились куски вяленой говядины и свинины. Вязанки из жгучего перца пышными гирляндами украшали стены.

— Здорово! Как вкусно пахнет! — восхитилась Татьяна.

— Не только пахнет, а и во рту тает, — с гордостью произнес Тимур и провел ее и Николая на летнюю террасу гостевой пацхи.

Большинство столиков занимали местные парни, среди них затерялось несколько пар отдыхающих. Тимур и здесь был далеко не последним человеком. Не успели они подняться, как к ним скатился колобком добродушный пузан с неизменными усами на круглом, будто луна, лице и бодро приветствовал:

— Как поживаешь, товарищ Тимур? Что делает товарищ Сталин?

— Я? Лучше всех, и никто не завидует! А Хозяин обещал зайти позже вместе с товарищем Берией и проверить вино. Народ жалуется, что не доливаешь.

— Кто сказал? Такого еще не бывало, чтобы от Амирана кто-то ушел трезвый, — вспыхнул задетый за живое хозяин пацхи.

— А это мы сейчас и проверим, — сохранял суровое выражение на лице Тимур.

— Пожалуйста! Лучше, чем у меня, хлеб-соль вы во всей Абхазии не найдете. Прошу на почетное место! — широким жестом Амиран пригласил их к своему столу.

Не успели Татьяна с Николаем расположиться и осмотреться по сторонам, как на их глазах развернулся настоящий гастрономический парад абхазской кухни.

Середину стола заняло медное блюдо, на котором горкой лежала сочная зелень из петрушки, кинзы и молодого лука, из-под нее проглядывали ярко-красные стручки жгучего перца. Вслед за ними «приплыла флотилия» из соусниц с араншихом и асызбалом — острыми приправами из алычи, грецкого ореха и перца. Потом появилось неизменное за абхазским столом «абхазское масло» — аджика. Пылали жаром вынутые из духовки румяные кукурузные лепешки. Над глиняными горшочками вился ароматный парок лобио из вареной фасоли, приправленной араханом и акуландыром. Нежное мясо перепелов украшали чернослив и базилик. И, наконец, на столе появились глиняные миски с рассыпчатой мамалыгой. В ней янтарными дольками поблескивал сыр сулугуни. Завершал этот парад пятилитровый, покрытый бисеринками влаги, графин с вином.

Татьяна пришла «в ужас» от такого изобилия. Но под забавные истории и шутки Тимура, которым не было конца, она «наплевала» на все диеты. Вскоре от выпитого вина и ощущения праздника, царившего вокруг, у нее закружилась голова, а недавняя московская жизнь казалась уже чем-то далеким и позабытым.

Голос певца и мелодии абхазских песен то возносили ее к самым вершинам гор, то согревали теплом черноморских волн. А когда грянула зажигательная мелодия, она уже не могла оторвать глаз от юной пары танцоров — каждое их движение было наполнено глубоким чувством. Ритм барабана нарастал, руки музыканта порхали как крылья птицы. Не отставали от него и танцоры — они едва касались пола и, казалось, парили в воздухе. Зрители вскочили с мест и восторженными возгласами поддерживали танцоров и музыкантов в этом захватывающем соревновании ритма и движения. Николай с Татьяной, поддавшись общему порыву, присоединились к ним.