Фантом

Стоило ее проводить, как бабушка и Рие накинулись с вопросами, словно мелкие журналисты, заслышавшие грязную сплетню. Хорошо, что уже пора было на работу, но и по дороге Ришар пару раз заводил разговор о «даме сердца».

Если бы не констебль, мрачной статуей стороживший кабинет Макса, то Рие бы снова начал расспросы.

– Инспектор Уорд, вам срочное послание от… – констебль запнулся, продолжая уже едва слышно: – От дюка Баррета.

Аластар! Не снимая пальто, Макс прошел в кабинет, взял ножик для писем и вскрыл конверт, разворачивая лист плотной бумаги.

– «Боюсь, пришло время встретиться снова», – прочитал вслух Макс единственную строчку. Он опустил обращение дюка – Флин.

С Рие снова слетела его маска весельчака. Уголки губ опустились, брови чуть нахмурились, глаза смотрели прямо, неестественно светлые…

– Все равно нужно было узнать насчет Присциллы, – наконец заговорил Ришар. Голос его тоже едва заметно изменился, стал чуть ниже и более ровным, безэмоциональным.

– Мне не нравится идея встречаться на его территории.

– Хочешь вызвать его в отдел? – Рие чуть ожил, по крайней мере тон стал ироничным.

Макс тяжело вздохнул. Привлекать лишнее внимание к фигуре Баррета не хотелось. Пока немногие знали о его возвращении, но что будет, когда поползут сплетни? В столице и без того неспокойно. Макс не был погружен в политическую жизнь общества, но сложно было не замечать маршей и все новых задержанных за хулиганство, а иногда и просто за то, что слишком много болтали или слишком яростно осуждали систему.

Подготовив бумаги, Макс и Рие поспешили на встречу. До Баррет манора добрались как раз к позднему завтраку. Встречали их так же и проводили все в ту же комнату. Казалось, там ничего не поменялось, кроме заголовка на газете, которую читал Аластар Баррет. Крупные буквы вопрошали: «Глиф – преступник или новый народный мститель?»

– А, мистер Уорд, – дюк опустил газету, приторно улыбаясь, – рад видеть вас в добром здравии.

– Признаться, я вас не слишком, – Макс постарался улыбнуться не менее слащаво.

Он остановился рядом с креслом, но садиться не стал. Рие остался почти у самого входа. На знакомом столике снова стояло только две чашки.

– Я ждал вас раньше.

– С чего бы?

– Как же, а миссис Колт! Я думал, вы поинтересуетесь ее связями с моей семьей.

– А они были?

– Нет. С ней нет, насколько мне известно, – Аластар сложил газету, оставив ее на своих коленях. – Вы удивитесь, но даже я не в полной мере владею информацией по поводу лаборатории. В дела семьи меня вводили постепенно. Я рос как вполне обычный наследник древнего рода. Меня пичкали разнообразными науками, а я интересовался скачками; меня заставляли учиться управлять, доверяя поместье, а я гулял с друзьями и пробовал виски; меня выводили в свет ради представления и знакомств, а я искал ласки женщин. И, конечно, я старался получить признание отца. Отцы могут быть разными, но мы их не выбираем. Я своего тоже не выбирал. И чего я не мог знать юношей и подростком, так это того, что дела отца в столице заключаются в сокрытии лаборатории, в которой ставятся опыты над людьми.

– Я знаю, – просто ответил Макс. Потому что он сторонний наблюдатель и потому что он умеет считать и пользоваться головой. И так было ясно, что Аластар был подростком, когда все началось, а теперь его обвиняли в том, чего он не совершал, и он явно искал того, кому сможет высказаться. Почему выбор пал на Макса? Все просто…

– Верно, Флин. Вы тоже несете эту странную часть своего отца. Он тоже был преступником и убивал людей. И я не поверю, если вы скажете, будто не в курсе, скольких он убил.

Макс знал. Это, наверное, было первым, что он узнал, когда поступил на службу. Тогда он хотел сменить фамилию, взяв фамилию матери – Шепард…

– Делает ли вас это преступником?

«Ты не твой отец, Сим, – сказал дедушка почти перед самой смертью, – и фамилия ничего не решает. Кем тебе быть, решаешь только ты».

– Вы сами понимаете, дюк Баррет, что нет. Но вся штука в том, что делаю я – работаю в полиции, ловлю убийц. А что сделали вы? Как только узнали, вам было… двадцать два или около того? Вы увидели странных беловолосых людей, чуть младше вас или ровесников. Вы задали вопросы?

– Отец сказал, что это потомки Иных, попавших в плен в последнюю Расовую войну, – еле слышно пробормотал Аластар, сжимая подлокотники кресла.

– А потом вы узнали о лаборатории… Когда? Может, ваш отец приказал бывшим узникам молчать, но вы должны были узнать, хотя бы в общих чертах, чтобы скрывать грехи отца эффективнее. И вы делали это…

– Я служил ему, как служили все, – выдохнул Аластар, прикрывая глаза. – Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моей семье.

– Я знаю, что свой путь мы выбираем сами, и вы тогда свой выбор сделали. И утвердили его, когда применили все остатки влияния, чтобы Кристоферу Хантмэну подписали смертный приговор.

– Если бы вы знали, кто убил вашего отца, вы бы не отомстили? – Баррет раскрыл глаза. Зеленые, почти как у Макса, но холодные. Ледяные настолько, что показалось, будто по позвоночнику пробежался морозец.