Фантом

Несмотря на ее уверенность, я не могу игнорировать факт, что чем дальше мы удаляемся от спальных районов и центра, тем чаще мелькают патрули на улицах. Джесс не зря решил залечь на дно в элитном квартале, ведь именно в таких местах беглецов не ждут, в первую очередь обшаривая дешевые гостиницы. Но люди Коракса не станут искать двух девушек – это единственное, на что я уповаю.

Мы движемся мелкими перебежками. От клочка темноты к другому клочку. Хочется верить, Рейвен знает, куда направляется. По крайней мере она ловко ориентируется среди темных окон магазинов и узких проулков.      Наконец, когда я уже не то, что ног, рук от холода не чувствую, мы останавливаемся на крыльце двухэтажного дома, втиснутого между двумя другими так, что они того и гляди его раздавят.

– Это здесь! – радостно восклицает девушка.

– Что именно? – устало спрашиваю я. Кажется, будто мы прошагали минимум сотню миль. Вид здания не добавляет оптимизма.

– Вон, прямо у тебя перед глазами. – Она тычет пальцем в пыльную вывеску сбоку от синей потрескавшейся двери «Сдаются комнаты», а потом трижды стучит.

Ощущение опасности, исходящей от этого места, кажется почти осязаемым, так что остаётся лишь гадать, почему Рей привела нас в эти трущобы, но у меня уже не хватает сил, чтобы с ней спорить

Пансион оказывается сырым, пропахшим дешевыми сигаретами и старыми тряпками. Такой запах появляется у белья, если его как следует не просушить. Однако оказавшись в комнате, напоминающей спичечный коробок, и глядя на серые полинявшие простыни, закрадывается сомнение, стирали ли их вообще.

Засунув мне в руку ключи от комнаты, Рей отправляется на поиски уборной, которая по заверению хозяев находится в конце коридора, и уже спустя секунду я слышу, как она умудрилась с кем-то поцапаться.      В соседних комнатах просыпаются люди, кто-то хлопает дверьми, ругается за очередь в туалет. Именно в этот момент, стоя на вытертом коврике, едва втиснутом между столом и кроватью, я понимаю, что еще никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой и жалкой. С тех пор как очнулась в поезде, рядом всегда был кто-то из парней. А теперь?      Вместо того, чтобы собраться с мыслями, сосредоточившись на том, как незаметно проникнуть в министерство, я топчусь у порога, размазывая по вытертому коврику грязь с ботинок и собственные сожаления. Глаза наполняются слезами, но я смаргиваю их. Последнее, что мне нужно, – чтобы Рей считала меня изнеженной девицей.

– Чего застыла?

Рейвен закрывает позади дверь и на всякий случай защелкивает замок на цепочку. Промаршировав мимо меня, она бросает сумку на кровать, и скрывается за ширмой в углу комнаты.

– Господи, этот туман сведет кого-угодно с ума, у меня вся одежда насквозь мокрая, – бурчит она, скидывая с себя вещи. – Подай мне штаны.

Расстегнув сумку, я ныряю рукой внутрь. Джинсы лежат сверху, и когда я вытаскиваю их, из брючины вдруг вываливается сверток, рассыпая содержимое. Я присаживаюсь на пол, чтобы собрать. Сначала кажется, в белый платок завернуты значки, но присмотревшись, я понимаю, это фрагменты армейской формы. Две пуговицы, несколько нашивок с группой крови и жетон.

– Что это? – спрашиваю я, вставая.

Рейвен резко рассекает рукой воздух, словно пытаясь меня остановить, но поздно, я уже все видела.

– Дай сюда. – Замахнувшись, Рей пытается забрать свои странные «амулеты», но я выше, поэтому отвожу руку в сторону так, что ей не дотянуться. – Это не твое дело! – рычит она, наступая, и мы сцепляемся, кружась по комнате и натыкаясь на мебель.

– Хватит с нас тайн! – Я отталкиваю ее за плечи, а потом швыряю сверток на постель к остальной одежде, но он соскальзывает с дешевого лоснящегося покрывала и падает на пол, рассыпая содержимое. – Давай начистоту или я ухожу.

Я жду, тяжело выдыхая. Боль в боку тут же дает о себе знать.      Рейвен опускается на колени и принимается собирать раскатившуюся мелочевку.

– Пожалуйста, – прошу я и, присаживаясь рядом, принимаюсь помогать. Теперь нас разделяет только кучка барахла на белой ткани.

– Все началось с чертова Хейза, – едва слышно произносит Рей. Ее плечи дрожат, и на секунду кажется, что она плачет, но нет. Тихо смеется, отчего по деревянному полу идет мелкая вибрация.

– С доктора? – переспрашиваю я.

Рейвен кивает.

– Он никогда не видел во мне девушку. Подругу, помощницу, лаборантку, секретаря… дочь, – с ее губ срывается истеричный смешок. – Да кого угодно. Так что в один день я решила доказать ему, что уже не та девчонка, что он знал когда-то.

Я опускаю взгляд.

– Да, читала твои лабораторные заметки. – «Честность за честность», – кажется, так говорил Джесс. – Видела, что ты собиралась… я имею ввиду, что знаю, как именно ты решила это доказать.

– А, ну значит, ты в курсе того, какая я дура, – говорит она.

– Не больше, чем я. – Кажется, все напряжение и страх последних суток выливаются из нас наружу вместе с этими признаниями.

– Именно тогда я познакомилась с Шоном.

– Он как-то ненамеренно расстроил твой план?