Фантом

– Нет, нет, нет. – Я отгораживаюсь ладонями и пячусь назад, неосознанно пытаясь избежать жуткой процедуры, но Ник берет под колени и поднимает на руки, кивком откидывая с лица мокрые волосы. – Стой, не надо… – всхлипываю я с мольбой и зажмуриваюсь. Сейчас этот жалкий голос не принадлежит девушке, что отчаянно дралась за собственную свободу, скорее, испуганной маленькой девочке, что забилась в угол при виде сурового врача. Вот только мы не в больнице, а из обезболивающих рядом лишь рукав собственного пальто. – Не нужно со мной ничего делать. Все будет нормально.

Я пытаюсь вырваться, но он держит так крепко, что все мои попытки не более чем бесполезное трепыхание мошки, застрявшей в паутине.

– Я просто посмотрю.

Сквозь Эхо сыплются обрывки информации. Вокруг царит хаос. Я не понимаю, то ли Ник пытается меня отвлечь, то ли сообщает парням, где в случае чего искать нас, но, всматриваясь в мелькающие картинки, закрываю глаза.

– Ты услышал меня и поэтому пришел?

Ник молчит. Звук его шагов тонет в стуке капель по металлу. А потом вдруг отвечает:

– Я всегда слышал тебя. Просто никогда в этом не признавался.

Что?

Еще пару минут назад я была рада видеть его, как никого в этом мире, сейчас же мне хочется его убить.

– Я тебе это припомню, Лавант. Клянусь.

– Припомнишь, когда будем на той стороне Атлантики.

– Думаешь, будем? – шепчу я. – Я не хочу вот так умирать.

Хотя погибнуть, сражаясь, в эту минуту кажется лучше, чем навсегда позабыть себя, будучи пойманной отцом.

– Ты не умрешь.

Ник прижимает меня крепче.

Должно быть, заносит обратно в здание, потому что дождь резко прекращается. Я открываю глаза и понимаю, что нахожусь в вагоне.

Такие лет сто назад были настоящей редкостью. Сейчас от купе не осталось ни красоты, ни былой роскоши. Деревянные панели выломаны, окна побиты. Кое где сохранились диваны, на один из которых и опускает меня Ник.

«Просто еще одно испытание, – убеждаю я себя, глядя на то, как он скидывает куртку и закатывает рукава. – Всего лишь мгновение, которое нужно перетерпеть». Но как только одежды касаются его непривычно ледяные руки, напряжение в горле и мышцах снова дает о себе знать рваным стоном.

– Успокойся, Ви.

Ник садится на корточки, берет мое лицо в ладони, приказывая смотреть на него.

– Дыши. Вдох носом. Резкий выдох ртом. – Он вдыхает, заставляя меня повторять за ним. – А сейчас ты мне дашь посмотреть на рану. Да?

Я вздрагиваю, крепко зажмуриваясь.

Что бы не ждало впереди, ничего уже не изменишь.

Ник встает, снимая с меня одежду. С плеч падает промокшее, грязное пальто. Рывком откидывается шарф. Сквозь голову стягивается джемпер.

Мы справимся. Я со свистом втягиваю воздух, когда мягкая материя задевает края раны, и закрываю руками лицо.

– Молодец. Все хорошо.

Меня колотит. Я чувствую, как по боку скользит его ладонь, сжимая крепче края раны и прикладывая к ним что-то.

Нет, я точно не выдержу.

И когда я готова грохнуться в обморок, Ник произносит:

– Порез не глубокий, края ровные. Быстро затянется.

Я открываю глаза.

– Значит, я не умру?

– Не сегодня точно. – Ник прикладывает к боку тампоны, которые заклеивает сверху полосками пластыря. А потом усмехается. – Если расценить по шкале от нуля до десяти, то твоя рана тянет на единицу, не больше.

– Что? – Я выглядываю сквозь пальцы, а потом и вовсе убираю от лица руки. – Ты видел сколько там было крови?

– Ладно, ладно, – защищаясь, отвечает он, разрывая зубами упаковку с бинтами, – на тройку. – Я кидаю на него гневный взгляд. – С половиной.

Заставляя себя расслабиться, я медленно выдыхаю. Все внутри горит и колет. Тело до сих пор бьет мелкой дрожью. Уже не ясно от чего: боли ли, холода или осознания факта, насколько близко в этот раз я находилась от смерти.

– Зачем ты туда полезла? – продолжая возиться с раной, ругается Ник. Придерживая прохладными пальцами кожу, аккуратно промокает кровь, чтобы наложить пластырную стяжку.

– Но обошлось же, – все еще не отойдя от шока, шепчу я.

Видимо, зря.

Закрепив последний отрезок липкой ленты, Ник поднимается на ноги, принимаясь собирать с пола раскиданную одежду.

– Ты должна была уходить, как я говорил! – его голос становится громче. В нем отчётливо звучит раздражение. – Не ты решаешь! Здесь я принимаю решения! За всех.

Теперь он на самом деле меня отчитывает.

– Я несу ответственность. Нельзя, чтобы каждый делал то, что ему вздумается, черт побери!

Он резко разворачивается, протягивая мне порванную кофту, а потом вдруг замирает, и только сейчас я понимаю, что беззвучно плачу. Не просто роняю одинокие слезы, рыдаю от ужаса и досады взахлеб.

«Я не смогла бы молча стоять в стороне. Я же обещала, что больше тебя не оставлю».

Сил на то, чтобы вытолкнуть из себя хоть слово, нет. Невысказанные фразы застревают в горле.

Не придумав ничего лучше, я встаю и подаюсь вперед, утыкаясь лбом в его плечо.

Ник замирает. А потом я чувствую прикосновение. Руки, бережно прижимающие к себе. И облегченный выдох.