Фантом

– Я не психую, – после того, как Дима подумал «черт с ними, со всеми», раздражение улеглось, – только как же тогда все наши договоренности об отсутствии взаимных обязательств? По-моему, ты сама была ярым их сторонником.

– Я знаю. Но не с женой же…

– Какая разница?.. И хватит об этом! У нас есть цель, которую, кстати, придумала опять же ты. Раз начали, мы должны закончить, а потом будем разбираться.

Ира вздохнула и молча вышла. Дима почувствовал себя очень одиноко и, наверное, в другой момент пошел бы за ней, чтоб сгладить ситуацию, но… черт с ними, со всеми… Его мысли были заняты уже только поездкой. Это ведь целая эпоха! А потом будет другая жизнь, все будет потом!..

* * *

Накануне решающего дня Ира уехала домой собирать вещи. Диму это не огорчило, потому что их отношения так и не вернулись в прежнее русло. Хотя спать они продолжали вместе, но какое-то злобное упрямство мешало разрешить возникшие недоразумения самым древним способом, известным мужчинам и женщинам. Стоило Диме коснуться ее тела, как Ира сразу напрягалась и отодвигалась на другой край дивана. Правда, уже через минуту она сама, вроде случайно, искала его руку, но тогда уже он притворялся спящим.

Эта глупая ночная игра подтачивала и дневную жизнь, все больше напоминавшую отношения деловых партнеров. Для Димы это являлось нормальной формой общения – он привык таким образом общаться с женой – даже более того, он стал чувствовать, что Ира раздражала его совсем так же, как жена. …Вот, если б ее не было, я бы… Но она была – перемещалась по дому, что-то предлагала, что-то делала. Все это уже происходило однажды, только тогда на его стороне оставался дом, а сейчас он не вмешивался, давая им возможность решать проблемы самостоятельно.

Ире приходилось хуже. Она тосковала без ласки и понимания, но мысль о том, как нежно разговаривал Дима с женой, и то, что она будет жить в доме полной хозяйкой, да еще с надеждой вернуться в него навсегда, мешала предпринять более активные шаги к восстановлению мира. Это чувство напоминало ревность в ее классическом проявлении, хотя Ира усиленно вдалбливала себе, что никакой любви между ними нет и не было, что она хочет видеть рядом совершенно другого человека (правда, кого именно, и сама не знала). А Дима – просто друг, который достаточно много для нее сделал; она благодарна ему …причем здесь тогда ревность?.. За друзей надо радоваться, если у них начинает складываться личная жизнь… Впрочем, она старалась думать обо всем этом как можно меньше, откладывая выяснения отношений на потом, в бесконечно далекое будущее, когда они вернутся из своего сумасшедшего приключения.

* * *

Дима потянулся, откинув одеяло; взглянул на часы – восемь, и с грустью подумал, что когда наступят следующие восемь утра, здесь его уже не будет, а будет он трястись в вагоне, уносящемся в неизвестную и непонятную Румынию. …И так будет с каждым последующим мгновением – оно уже не повторится для меня в этом доме… блин, почему ж так мрачно-то!.. Наоборот, новая страна, новые люди, и сюда я вернусь с массой впечатлений…

Бодро вскочив, Дима побежал умываться. Все было, как всегда, только противный червячок продолжал сидеть внутри и делать свое черное дело, отсчитывая минуты. Позавтракав, Дима достал огромную, специально купленную для этой цели сумку, но не успел открыть шкаф, как раздался звонок в дверь.

– Я не опоздала? – на пороге стояла Валя, похожая на Снежинку с детского утренника – такая же маленькая, худенькая девочка в белом, и пахло от нее морозом.

– Все нормально, проходи, – Диме показалось, что он соскучился, и отдаваясь порыву, обнял ее.

– Ты, правда, хотел меня видеть? – Валя подняла голову.

– Правда, – он поцеловал ее холодные губы.

– Ты еще любишь меня?..

– Разумеется, – ответил Дима таким тоном, чтоб нельзя было понять, говорит он серьезно или шутит. Тем не менее, он чувствовал, что, отвечая даже так, все глубже погружается в трясину отношений одного мужчины и двух женщин, из которой еще никому не удавалось выбраться без потерь. …А как все стало хорошо и ясно после того, когда она застала здесь Иру! И вот снова… но все это придется решать потом, после возвращения!.. Путешествие, вроде, становилось эфемерной границей между старой и новой жизнью.

– Я соскучилась, – прошептала Валя после долгого поцелуя.