Фантом

Дима лег и закрыл глаза, мучительно пытаясь вернуться в сон. Он помнил все, и поэтому отчетливо представлял и поляну, и рощицу, и даже лица бойцов, но он не был там. Он смотрел на все со стороны, заставляя себя почувствовать траву под ногами, бьющее в глаза ослепительное солнце, только ничего не получалось, а без его присутствия все оставалось мертвой статичной картинкой. Он видел черного короля, чуть наклоненного, замершего с рукой, обращенной к своему генералу. Мучительно всматривался в фигуру, но ничего нового не обнаружил – лишь уверенность, что он знает этого человека, стала тверже.

Такая двойственность уже не просто злила, а бесила. Ему хотелось развязки, какой бы она ни была, чтоб только выяснить, кто это! …А я даже не могу попасть обратно на поляну, чтоб своим присутствием запустить механизм игры!..

Перевел взгляд на свой лагерь. Одного полка (или батальона) на месте не оказалось – вместо него зияла чернота, обрамленная темно-зелеными ветвями дубов, походившая на вход в несуществующую пещеру. Дима вспомнил, что первым ходом отправил этот отряд в бой. Невольно оглянулся, и увидел, что шахматный столик по-прежнему стоит посреди поляны, но чтоб увидеть ответный ход противника, к нему необходимо подойти …А я, блин, до сих пор не могу попасть туда!!..

Перевернулся на живот – может, изменение позы, и то, что он уткнулся в подушку лицом, помогут?.. Дышать стало труднее. Он увидел, что перед ним плывут цветные круги, а картинка размазывается, но… не оживает. Снова резко повернулся, жадно схватив ртом воздух. Он был на грани истерики, так как знал, что должен быть там, но каждый раз натыкался на прозрачную стену, и не мог ее преодолеть ни усилием воли, ни напряжением всего своего воображения.

Белого генерала на поляне не было. …Неужто он сам повел в бой тот, первый отряд? А если он погибнет, что будет дальше с остальным войском?.. Дима вскочил, ударил рукой по выключателю и снова плюхнулся на диван, покачиваясь на его упругой поверхности. Оглядел комнату при ярком свете, словно в ней что-то должно измениться, но все осталось по-прежнему – реальная жизнь никак не соотносилась со сражением на поляне.

Часы показывали три ночи. Сна не было и в помине, и с этим надо было что-то делать. Снотворного в доме он не держал, потому что никогда не страдал бессонницей, поэтому оставался один испытанный способ. Выйдя на кухню, Дима взял стакан, вылил в него оставшуюся водку; залпом выпил и закурил, не закусывая. К горлу поднялся противный комок, но он подавил его сигаретным дымом.

Через несколько минут в голове закружилось, и наступила приятная расслабленность. Пользуясь моментом, Дима быстро залез в постель и укрылся одеялом. Поляна пропала вовсе, только невидимая, но осязаемая темнота качалась перед глазами. Он провалился в нее, и открыл глаза только утром, когда стало совсем светло.

Несмотря ни на что, он чувствовал себя отдохнувшим; не было ни похмелья, ни вчерашних, бредовых мыслей, не было никаких «королей» и «генералов». На улице светило желтое осеннее солнце; деревья стояли совсем голые. Ночью, наверное, даже был иней, потому то скамейка казалась серой и влажной. Дима стоял на кухне и смотрел в окно. Сигаретный дым, соприкасался с холодным стеклом и сизыми клубами поднимался вверх, а стекло покрывалось мелкими капельками, которые, впрочем, тут же исчезали. Его увлекло это дурацкое занятие, и он с сожалением взирал на догоравшую сигарету, когда телефон очнулся длинными междугородними звонками.

– Слушаю!

– Почему ты слушаешь, а не звонишь? У нас, когда сеанс связи? – спросил недовольный голос, – вчера вечером тебе уже ушло два вагона. Сегодня уйдет еще один, а потом перерыв недельки на две-три. Надо с московскими хозяевами немного рассчитаться. Записывай номера вагонов.

Записав три длинных-длинных числа, Дима положил трубку. …Если вагоны отправили вчера, то завтра утром они могут быть уже на месте. Надо готовить клиентов, – он снова взял телефон и поудобнее устроился в кресле.

Заказов набралось всего на вагон. Все-таки коммерция требует ежедневной, рутинной работы, и нельзя держаться на оптовом рынке наскоками – период дефицита прошел, и свободные ниши мгновенно занимаются конкурентами. Хотя, в принципе, ничего страшного не произошло. Дима знал, что по ценам его товар вполне конкурентоспособен, надо б только постоянно заниматься рекламой.