Фантастическое путешествие (Сборник)

— Это не свет. Это вообще не электромагнитное излучение, какого бы то ни было вида. Это вид энергии, которая не присутствует в нашем нормальном окружении, в нашей Вселенной. Она действует прямо на нервные окончания, и наш мозг воспринимает ее как свет, ибо он не знает иного способа отреагировать на нее.

— Она представляет собой какую-то опасность?

— Насколько известно, нет, но должен признаться, что с таким уровнем интенсивности пока еще никто не сталкивался.

— Мы опять-таки стали первопроходцами, — пробормотал Грант.

— Потрясающе! — вскричал Дюваль. — Как сияние сотворения мира!

Реагируя на излучение, плита под судном тоже засветилась, да и сам «Протеус» стал излучать свечение как снаружи, так и изнутри себя. Можно было подумать, что кресло, в котором располагался Грант, было сделано из пламенных сгустков, но оно продолжало оставаться холодным и массивным. Даже воздух вокруг светился, и Грант вдыхал в себя холодное свечение.

Руки и его, и спутников слегка фосфоресцировали.

Светящиеся пальцы Дюваля прочертили в воздухе знак креста, и излучающие свечение губы шевельнулись.

— Вы вроде испугались, доктор? — спросил Грант.

— Порой молитва рождается, — мягко ответил Дюваль, — не из-за страха, а из благодарности, что тебе довелось увидеть одно из чудес Божьих.

В глубине души Гранту пришлось признать, что он потерпел поражение в поединке. Ему подобная мысль и в голову не приходила.

— Гляньте на стены! — закричал Оуэнс.

Те стремительно расходились в стороны, и потолок улетал вверх. Пределы огромного зала заволакивались плотным густым туманом, излучавшим к тому же свечение. Диск превратился в непостижимо огромный предмет, подлинные пределы и очертания которого скрылись от глаз. Шестиугольники каждой из ячеек превратились в источники нестерпимо яркого света, режущего глаза, словно звезды на угольно-черном небе.

Грант почувствовал, что опасения уступают место захлестывавшему его восторгу. Сделав над собой усилие он торопливо бросил взгляд на остальных спутников. Все они смотрели вверх, словно загипнотизированные сиянием, лившимся из ниоткуда, ибо зал расширился до пределов Вселенной, а сама Вселенная теперь являла собой нечто непредставимое.

Без предупреждения свечение внезапно стало меркнуть, обретая тускло-красный оттенок, и рация неожиданно выдала короткую серию сигналов. Грант уставился на нее.

— Белински из института Рокфеллера, — сказал Микаэлс, — считает, что в ходе миниатюризации должны меняться субъективные эмоции. В общем и целом, он ошибался, но, тем не менее, звук этого сигнала как-то изменился.

— А ваш голос — нет, — сказал Грант.

— Потому что и вы, и я изменились в равной мере. Я говорю о восприятии сигналов, которые приходят с той стороны. И наоборот.

Грант расшифровал и прочел пришедшее послание: «МИНИАТЮРИЗАЦИЯ ВРЕМЕННО ПРИОСТАНОВЛЕНА. ВСЕ ЛИ У ВАС В ПОРЯДКЕ? ОТВЕЧАЙТЕ НЕМЕДЛЕННО».

— Все ли у нас в порядке? — с сарказмом осведомился у членов команды Грант. Ответов не последовало, и, сказав: «Молчание — знак согласия», он отбил: «ВСЕ В ПОРЯДКЕ».

* * *

Картер облизал сухие губы. Щурясь до боли в глазах, он не отрывал взгляда от диска миниатюризатора и знал, что все, вплоть до последнего техника, застыли в том же положении.

Живые человеческие существа никогда еще не подвергались миниатюризации. Никогда еще не подвергался этой процедуре предмет столь большой, как «Протеус». Никто и ничто — ни человек и ни животное; живое или мертвое, маленькое или большое — не подвергалось миниатюризации такого уровня.

Вся ответственность лежала на нем. И пока продолжался этот кошмар, он не мог сбросить с себя груз ответственности.

— Вот оно! — невольно вырвался вздох из груди техника, сидевшего за кнопкой с надписью «МИН.» Его услышали все, кто, как и Картер, наблюдал за тем, как, уменьшаясь, исчезал из поля зрения «Протеус».

Сначала изменение его размеров шло так медленно, что о нем свидетельствовали лишь выплывающие из-под корабля прямоугольные плиты пола. Только что они почти все были скрыты корпусом субмарины, а теперь из-под нее стали выползать те, которых раньше совершенно не было видно.

Их становилось все больше по мере того, как увеличивалась скорость миниатюризации, и судно уменьшалось, как кусок льда на горячей сковородке.

Картер наблюдал за таким процессом раз сто, не меньше, но никогда раньше он не производил на него такого впечатления. Казалось, что корабль проваливается в глубокую, бесконечно глубокую дыру; вокруг стояла полная тишина, а субмарина становилась все меньше и меньше, словно отделявшее от нее расстояние преображалось в мили, десятки миль, сотни...

Корабль напоминал теперь белую пчелку, присевшую на центральный прямоугольник под миниатюризатором, белая точка на единственном в мире красном прямоугольнике — Модуле-Ноль.

«Протеус» продолжал падать в пространство, съеживаясь и уменьшаясь, и Картер с усилием поднял руку. Свечение диска обрело темно-красный цвет, и миниатюризация прекратилась.

— Прежде чем продолжить, выясните, как они себя там чувствуют.