Фандом

Вкусно позавтракав – куриные яйца мы пожарили на костре на припрятанной Эшем сковородке, – мы засыпаем под берёзой, прямо на мягкой траве. Мне снятся перья и пух, опавшие листья и кусочки разбитого яблока. Воздух наполняется блестящими мелкими капельками, которые липнут к губам и не дают дышать. Капельки превращаются в пузыри, морскую пену, и я оказываюсь под водой. У меня русалочий хвост, а голоса нет. Ни крикнуть, ни позвать на помощь. Передо мной покачивается в воде Кейти, всё в том же чёрном комбинезоне, рыжие волосы вокруг её бледного лица напоминают львиную гриву.

«Ты должна завоевать сердце принца, Виола, – с улыбкой говорит Кейти. – Иначе мы все станем пеной морской».

Я открываю рот, но пена не даёт мне издать ни звука, забивая горло, перекрывая дыхание.

В ужасе я просыпаюсь. Глаза полны слёз, но сон уже отступил, я помню только, что была под водой, видела Кейти и ещё ощущала опасность. Рядом спит Эш, подрагивая во сне длинными ресницами.

Кончиками пальцев я касаюсь его щеки – она тёплая, мягкая и такая настоящая. Устраиваясь спать, мы легли рядом, но на некотором расстоянии, а во сне придвинулись и теперь лежим, как ложки в ящичке. Мы дышим в унисон, согревая друг друга теплом наших тел, и впервые за последние дни мне хорошо и спокойно.

Солнце опускается к горизонту – выходит, мы проспали почти весь день. А это значит, что уже через четыре дня меня повесят. А ещё это значит, что скоро бал! От этой мысли я в панике вскакиваю, задев плечом Эша.

– Чёрт! Сегодня бал!

Мы бегом возвращаемся в хижину, протирая на ходу глаза.

– Где вас носило? – встречает нас Нейт.

Подозрительно нахмурившись, Саскья переводит взгляд с Эша на меня и обратно.

– Иди сюда, растрёпа. У нас мало времени.

Она протирает мне лицо жёстким клочком ткани и с недовольным пыхтением вытаскивает из волос соломинки. Потом румянит мне скулы и укладывает волосы в высокую причёску.

– Какая ты красивая, Виола! – смущённо улыбаясь, говорит Эш.

Те же слова Эш сказал Розе, когда она уходила на бал. Но настоящий Эш – мой Эш – куда более самодостаточный персонаж. Он ни за кем не станет бегать по пятам с жалобным взглядом.

Саскья и Нейт предостерегающе смотрят на него.

– Эта крошка не для тебя! – напоминает Саскья.

– Всё равно – красивая, – пожимает плечами Эш.

Я прячу благодарную улыбку в уголках губ.

В бальный зал я вхожу за час до начала торжества. Уиллоу назвал этот праздник днём совершеннолетия – наверняка, чтобы пощадить мои чувства. По-настоящему это называется Бал повешенных – вечер танцев дают в честь повзрослевшего гема перед посещением первого танца повешенных. Ещё один способ посмеяться над дефами.

Стараясь не скрипеть зубами от ярости, я гоню неприятные мысли. Пора сосредоточиться на следующем эпизоде, чтобы нити нашей судьбы и сюжета книги оставались переплетёнными как можно дольше. Итак, сегодня на балу я разношу напитки и слежу за Уиллоу восхищённым взглядом. Когда гости разойдутся, моя задача – остаться в бальном зале и дождаться Уиллоу. Это один из моих любимых эпизодов в книге и фильме. Роза и Уиллоу танцуют в тишине, а цветок, подаренный Розой, приколот к лацкану его пиджака. Как романтично! Декорации куда лучше, чем в конюшне. Надеюсь, первый поцелуй не заставит себя ждать.

Я быстро оглядываю зал. Двойные двери ведут к великолепной лестнице, по ступенькам которой гости спускаются на мраморный пол, словно на огромный гладкий ледяной каток. Я будто в сказке, а не в романе-антиутопии. Город дефов вспоминается, как страшный сон. Стены нежно-сиреневого цвета венчает белый купол потолка, с которого свисают несколько роскошных люстр в форме цветов. Даже в фильме не удалось передать атмосферу необыкновенного света в зале. Огоньки отражаются и от мраморного пола, и от хрустальных подвесок люстр, и даже от серебряных кубков на столах. Я бы так и стояла раскрыв рот, если бы распорядительница – тоже деф, полная пожилая женщина с тёмными усиками над верхней губой – не рявкнула мне:

– Пора за работу!

По залу снуют дефы, расставляя закуски и вазы с цветами. Они смотрят на еду голодными глазами, и у меня тоже урчит в животе. Прислуга одета в одинаковые серые брючные костюмы, приготовленные для праздников и особых случаев. В брюках я должна бы чувствовать себя на балу не в своей тарелке, но слова Эша – «какая ты красивая, Виола!» – радостным перезвоном поют у меня в голове. Нельзя о нём думать, и слова эти надо забыть, чтобы не сбиться со сценария, но они всё звучат и звучат. Руками, затянутыми в белые перчатки, – гемы боятся даже пылинки с грязных дефов, – я расставляю на подносах высокие бокалы для шампанского.

– Все сюда! – зовёт нас распорядительница с усами.