Фандом

Несколько охранников по очереди ощупывают дефов. Они ищут оружие, которое рабы могут попытаться пронести в Поля. Охранники всё ближе, я не дышу и не моргаю, чтобы не привлекать внимания. Взглядом гипнотизирую собственные ботинки, прислушиваясь к приближающимся шагам.

Наступает тишина.

– Ты! – говорит кто-то. – Пошли.

Подняв голову, я вижу направленный на меня указательный палец, серо-стальные глаза и усы охранника.

Глава 15

Звуки доносятся до меня, как сквозь вату, а язык прилипает к гортани. Передо мной охранник из канона, тот самый, которого Розе советовали остерегаться. Он ведёт меня в отдельную комнату с окном из непрозрачного пластика. От тычка в спину я лечу вперёд и упираюсь ладонями в шершавую бетонную стену. Охранник сзади хватает меня за щиколотки и быстро проводит руками снизу вверх по ногам. Хочется лягнуть его и сбежать, но сильные руки мнут мне бёдра сзади и спереди, сверху и снизу. Так меня не тискал ещё никто. Эти прикосновения нельзя назвать нежными и ласковыми, охранник действует грубо и быстро. Чтобы не расплакаться, я прикусываю нижнюю губу. Солёный вкус крови смешивается с химией дезинфекции. Охранник скользит настойчивыми руками вверх от талии по бокам, ощупывает мне грудь. Крик ужаса застревает у меня в горле.

– Руки вверх! – требует он.

Дрожа от страха, я поднимаю руки. Он в любую секунду может заметить мою свежую татуировку, наверняка воспалившуюся после обработки зелёным газом. Но охранник поворачивает меня лицом к себе.

Я смотрю ему в глаза и вижу в них неприкрытую ненависть, от которой замирает сердце.

Охранник хватает меня за плечи и вдавливает в стену.

– У нас десять минут, – говорит он, дыша на меня прогорклым кофейным ароматом.

Я чувствую себя мотыльком в гербарии. Я как бабочка, пришпиленная булавкой под стеклом, абсолютно неподвижная и вся на виду.

– Десять минут на что?

– Не притворяйся невинной крошкой. – Он отбрасывает мне волосы с лица назад. – Я заплачу́. А если улыбнёшься, получишь лишнюю монетку.

Охранник наваливается на меня всем телом, вдавливая в холодную стену. Сейчас меня стошнит.

– Хватит ломаться, куколка, я у тебя точно не первый. Раздевайся!

– Но… но вы меня уже обыскали. – Глаза быстро наполняются слезами.

Он швыряет меня лицом к полупрозрачной пластиковой панели, которая заменяет оконное стекло. Там, в тумане, выстроились в ряд бесформенные фигуры. Прищурившись, я вижу, что это люди, обнажённые люди. Они держатся за руки, похожие на гирлянду из куколок, которых мы в детстве вырезали из бумаги.

– Делай, что говорю, не то отправишься туда! – шипит мне в ухо охранник. – Пойдёшь к повстанцам и тем, кто подделывает себе татуировки, чтобы попасть в Поля.

До меня доносятся выстрелы, потом глухие стоны. Цепочка людей распадается, тела валятся на землю. Кажется, я выдыхаю: «Боже мой!» – и окно затуманивается ещё сильнее.

– Хорошо, – беззвучно шепчу я искусанными губами.

Дрожащими непослушными пальцами я расстёгиваю комбинезон, будто снимаю с себя кожу.

Вдруг открывается дверь, и входит солдат с васильковыми глазами. Тот самый. Я застываю, готовая разрыдаться от счастья.

Метнув на меня недовольный взгляд, вошедший хмуро говорит товарищу:

– Пора грузить их в автобус.

– Ну и грузи.

– Надо отправить всех дефов сразу.

Охранники меряют друг друга взглядами.

– Пора, – говорит солдат с васильковыми глазами.

Другой отступает, склонив голову.

Я иду по коридору за добрым гемом, трясущимися пальцами застёгиваю по дороге молнию на комбинезоне, а по щекам льются слёзы.

– Ну как ты? – спрашивает охранник тихим добрым голосом. – Обошлось?

– Да, – с трудом ворочая языком, отвечаю я. Хочу сказать, какой он удивительный, волшебный и чудесный, хочу обнять его за шею и тысячу раз крикнуть, как я ему благодарна. Но выговорить получается только бледное «спасибо».

В комнату для досмотров, откуда меня забрали, я вхожу уже в застёгнутом комбинезоне, с совершенно сухими щеками и глазами. Нейт с ужасом бросает на меня короткий взгляд, и я незаметно киваю ему, словно говоря: «Всё в норме, я вернулась».

Нас выводят на улицу, на покрытый бетоном двор. Кое-где на серой поверхности видна ярко-жёлтая разметка, а над высокой каменной стеной вьётся колючая проволока. Небо сегодня тоже серое, но огромное, бесконечное, как до́ма. Свежий воздух с Полей приносит ароматы роз и древесной коры, напоминая о каникулах в Озёрном краю. Я вздыхаю с неимоверным облегчением.

Припаркованные у стены автобусы поджидают дефов, сияя окошками в лучах заходящего солнца. Вместе с Саскьей мы подходим к ржавому автобусу у остановки 753. От запаха хлорки, которым пропитались сиденья, меня снова подташнивает.

– Этот довезёт нас до поместья, – шепчет Саскья, когда мы взбираемся по ступенькам в салон.