Фальшивка для тёмного мага

Моё земное воплощение, не обращая внимания, быстро листает. Я заглядываю себе через плечо, и губы расплываются в улыбке. Мне кажется, я бы не догадалась, но ведь вот делаю — смотрю в телефоне журнал вызовов. Неопределённый номер, вызов пропущен — вероятно, соцопрос или реклама. Я нахожу вызов на свой номер, отвечен, вызов длился меньше минуты. По времени подходит — как раз мы с Мишей входили в “Либертон”. Ох, кажется, это было вечность назад, в другой жизни. Точно, в прошлой жизни.

Сразу перед звонком мне неподписанный номер, и вызовы на него были раньше, в том числе и вчера. Совпадение? Не верю. Не выпуская телефон из рук, я возвращаюсь за стол, беру свой телефон.

— Яна, ты не должна!

Неужели?

— Чего именно? — вторя моей интонации усмехается моё прошлое воплощение.

Номер, с которым мама разговаривала перед тем, как позвонить мне, принадлежит… Свете.

— Он тебе не подходит, Яна! Этот Миша…

Я на миг даже отрываю взгляд от экрана.

Ушам своим не верю… Где были мои глаза? А мозги? Кажется, я должна поблагодарить Черис за отрезвление. Правда, будить её для выражения благодарности совсем ни к чему, “спасибо” скажу спящей.

— Мама. В истории вызовов нет звонка в скорую. Я, конечно, могу запросить распечатку вызовов с городского телефона, но мы обе знаем, что я ничего не найду, верно? Никакой скорой не было. Ты. Солгала.

Я не повышаю голос, не сыплю обвинениями, тем более — угрозами. Я рассчитываю на диалог двух взрослых? Едва ли… Реакция ожидаемая: мама некрасиво кривит рот и ударяется в слёзы:

— Я всего лишь стараюсь для тебя! Он тебе не пара, почему ты не хочешь понять, что я забочусь о тебе? Ты меня больше не любишь?

Ненавижу, когда она плачет…

Мою решительность сразу смывает.

— Янчик, — в дверном проёме появляется папа, — что случилось? Зачем ты довела маму до слёз?

Я сейчас сорвусь? Или не сорвусь? Но видеть свою земную ипостась в бешенстве мне… нравится.

— Пап, а может быть, ты у неё спросишь, зачем она сорвала моё свидание?

Сначала свидание, потом отношения, потом свадьба, дети, и довольствие родителей резко сокращается. Я бы продолжала помогать, обязательно. Я же любящая дочка. Но в приоритете была бы своя семья.

Папа с недоумением переводит взгляд с меня на маму, с мамы — на меня.

— Янчик, ты связалась с плохим парнем?

Папа вообще не в курсе, что мама ему попытку самоубийства приписала? Теперь я уверена, что несостоявшееся отравление чистая выдумка. Только вот… ему всё равно. Смотрит на меня пустым взглядом.

— Па…

— Янчик, ну что ты. Давай мириться? Мы с мамой тебя очень любим. Зачем нам ссориться из-за мелочей?

Раньше бы я уже под гнётом чувства вины давно втянула голову в плечи и просила прощения.

— Моя жизнь по-вашему мелочь? По вашему отношению — да, мелочь. Но сегодня я прозрела.

Мне удаётся говорить спокойно, по-настоящему доброжелательно. Но отец почему-то отшатывается, а мама перестаёт плакать, даже руки от лица отняла и смотрит на меня поражённо. Она открывает рот и… закрывает, так ничего и не сказав.

— Янчик, — просяще мямлит папа.

Я морщусь, впервые неприязненно.

Качнув головой, я кладу мамин телефон, который так и не выпустила из рук, на стол. Свой бросаю в сумку. Следом ноутбук, клубок проводок, в который превратились зарядки.

Мама ойкает. Что-то сообразила? Она опрометью выбегает.

Я не отвлекаюсь.

Папа топчетя у двери, и вид у него старого дворового пса. А ведь я помню его другим, помню, как он вечером брал меня на прогулку и учил кататься на велосипеде, бегал за мной, страховал, как покупал мне мороженое-рожок, потому что эскимо у меня, подтаяв, вечно падало на асфальт, и я расстраивалась. Помню, как он играл со мной в куклы, когда я заболела. Помню, как водил в парк аттракционов и помогал с уроками. Самое главное, я помню, как он верил в меня, верил в себя.

Куда всё делось?

Лишившись работы — попал под сокращение — папа искал вакансии, устраивался на временные подработки. Но всё чаще он оставался дома, а сбережения таяли… Однажды мама попросила заниматься с сестрой вместо репетиторов, потому что они нам больше не по карману.

В какой-то момент я пошла подрабатывать — жизнерадостно улыбаясь, предлагала усталым покупателям в супермаркетах попробовать колбасы, сыры, йогурты, или бывало, что в душном костюме какого-нибудь забавного чудика раздавала листовки. Сама не замечая как, я взвалила содержание семьи на свои плечи.

— Яна! — с криком в комнату влетает сестрёнка, перепуганная, и не трудно догадаться, кто её напугал.

Зло берёт.

Одно дело я… Всё же я уже не ребёнок. Сестрёнка ещё подросток. Пусть не малышка, но девочка же. И использовать её для шантажа… мерзко.

— Да? — я указательным пальцем легонько, будто пушинку стряхиваю, щёлкаю её по носу, присаживаюсь на стул, чтобы оказаться на одном уровне с сестрой. Совсем как Ариэль недавно…

— Это правда?! Мама сказала, что ты нас бросаешь!

— Нет, неправда. Помнишь, я тебе рассказывала, что мне нравится Миша? Он пригласил меня на свидание, а мама наше свидание сорвала, и я очень обижена.

Мама появляется в дверном проёме:

— Хочешь променять нас, сестру на своего Мишу, так и скажи!

Дурдом!