Фальшивая жизнь

– Ногу вперед выставь… И подбоченься… Не так! Во-от… Теперь спину выгни… Мо-ло-дец! Меня теперь сфоткай. Вон тут, на камне.

Забравшись на большой серый валун, Маринка уселась, подтянув к подбородку коленки.

– Ой! – щелкнув затвором, восхищенно воскликнула Вера. – Маришь, ты прям эта… Не знаю, как и сказать. В общем – как во французском кино!

– Бабетта?

– Не, не Бабетта. Другая. Ну, которая с Жаном Маре… Вот еще бы косы распустить…

– Я вообще их отрезать хочу.

– Не, распусти просто. Потом в лагере заплетешь.

– Ну ладно…

Распустив косы, девушка и впрямь стала походить на русалку или на загадочную французскую актрису… Марину Влади.

– Вот это – здорово! Снова так сядь. Ага… Теперь повернись и посмотри вдаль…

– И не стыдно вам? – вдруг произнесли совсем рядом.

Подружки испуганно обернулись – на тропе стоял незнакомый парень с велосипедом и удочкой. Длинный, тощий, сутулый. Лицо такое… вытянутое, неприятное. Сапоги, длинный старый плащ. На голове – серая кепка.

– Не стыдно вам в таком виде? Фоткаются они, вишь… Совсем распустились! Ни стыда, ни совести! Ах вы…

Грязно выругавшись, незнакомец бросил велосипед и, схватив в руки удочку, бросился на девчонок. Замахнулся…

Ага, стали они его дожидаться – как же! Стремглав бросились прочь – в заросли, в камыши…

– Ну и придурок! – обернувшись, в сердцах бросила Маринка. – Лечиться надо!

Слава богу, «придурок» за подружками не погнался. Весь запал его почему-то пропал, едва начавшись. Как только девушки убежали, парень тут же угомонился. Опустив удочку, махнул рукой и повернул обратно. Подняв велосипед, уселся в седло и скрылся за кустами.

Вера покачала головой:

– Н-да… Интересно, все местные рыбаки такие идиоты?

Немного выждав в камышах, девчонки выбрались на тропу и, осмотревшись, быстро зашагали в лагерь. По пути договорились молчать о случившемся – на озеро-то им было заказано.

Светка Кротова управилась с кухней сразу после обеда. Все надраила, вычистила, погоняла дежурных:

– Костенька, у миски-то еще и другая сторона есть! Да-да. Ее тоже мыть надо! Так… а лагуны? Это что за безобразие? А ну-ка – на ручей, и с песочком! Чтоб сверкало, как… солнышко!

Оставшийся с обеда суп юная повариха перелила в маленькую кастрюльку, аккуратно закрыв крышкой, макароны положила на большую сковородку – всегда можно быстро пожарить, похрустеть. Все это потому, что студенты и увязавшийся с ними Коля Ващенков нынче отправились в какую-то дальнюю деревню и должны были вернуться лишь к вечеру. Ну, взяли они с собой бутерброды – так разве же это еда? Придут – и обед съедят, да и от ужина наверняка не откажутся.

Вернувшиеся еще до обеда подружки Маринка Стрекоза и Тимофеева Вера, управившись с уборкой, раскрутили Женьку на пластинки и теперь слушали музыку, улегшись загорать на казенном одеяле невдалеке от навеса. Лежали, болтали, да вполголоса подпевали Ирме Сохадзе:

– Оранжевое небо, оранжевое море… оранжевый верблюд…

Женька нынче не загорала, хотя купальник надела. Сидела в тени, под навесом – боялась сгореть. Со вчерашнего дня и так плечи саднило!

– Владимир Ильич Ленин в своей книге «Империализм как высшая стадия капитализма»… ярко бичевал… последовательно критиковал… обличая язвы капиталистического общества… общества чистогана и наживы… – вслух повторяла будущая студентка. – Чистогана и наживы!

– Оранжевую песню оранжево поют!

– В работе «Критика готской программы» было ярко показано… ярко показано… О! Далида, что ли? Ага… С той большой пластинки – «Музыкальный калейдоскоп». Как здорово ее тогда в Риге купили… Или нет, не в Риге – в Ленинграде, в «Гостином дворе»… Да, в «Гостином! Ладно…

Светка Кротова, закончив свои поварские дела, тоже уселась под навес и задумалась. О чем – бог весть! О женихах, наверное. О чем ей еще и думать-то?

Тэ-экс… Четырнадцатый съезд ВКП (б) – курс на индустриализацию…

– Колесникова! – негромко позвала Светка.

Ага, куда там!

– Пятнадцатый съезд – курс на коллективизацию сельского хозяйства…

– Э-эй! – не отставала Кротова.

– Четырнадцатый – индустриализация, пятнадцатый – коллективизация… Четырнадцатый… пятнадцатый… Индустриализация… коллективизация… Двадцать третий съезд… Вместо Президиума ЦК – Политбюро… Вместо первого секретаря – Генеральный…

– Ну, вообще уже! Ты там молишься, что ли?

– Статья в «Правде» – «Головокружение от успехов»…

– Колесникова! – Встав, Светка помахала ладонью перед глазами Женьки. – Вот уж точно – головокружение!

– А? – Девушка наконец оторвалась от конспектов. – Ты чего?

– Айда на озеро, – заговорщически предложила повариха. – Купнемся – погода-то!

– Так… девчонки сказали – вода холоднющая!

– Это на дальнем-то пляже? Х-ха!

– Да и времени…

– Так на твоем-то мотопеде – быстро! Метнемся туда-сюда. Там тропинка широкая, местные на великах ездят. Заодно в Рябой Порог заедем, в сельпо, – уговаривала Светка. – Соль-то кончается, а этот черт Гольцов еще неизвестно, когда придет. Ну, айда! А то вижу, у тебя уже голова дымится!

– Дымится. – Со вздохом кивнув, Женька мечтательно посмотрела куда-то вдаль – на лес, на рощицу. – А что? Может…