Fallout. Хроники создания легендарной саги

Впрочем, ранее мы уже отмечали, что на самом деле это не самая благоприятная атмосфера для сиквела. Постапокалиптическая история с подобием надежды и история обреченной вселенной повествуют совсем о разных вещах. Это не значит, что один подход лучше другого, но многим игрокам понравился переход к возвращению к нормальной жизни в Пустошах. С другой стороны, несколько фрустрирует, что Bethesda не довела эту идею возрождения до конца. Реконструкция могла бы стать центром сюжета Fallout 4, но вместо этого она продвигается как своего рода хобби. После четырех игр поиск новых путей и способов раскрытия тем естественен, и механизмы строительства делают восстановление новой темой Fallout 4. К сожалению, эти нововведения остаются не обязательными. Игрок может упиваться возведением домов, мест для ночлега или проживания в Пустоши или, напротив, полностью без этого обходиться. И то и другое должно было серьезно повлиять на развитие истории и возможные эпилоги, но нет. Если бы эти фазы реконструкции были хотя бы относительно обязательными, игрокам было бы легче принять изменение духа Fallout в самом его корне. Ведь герой здесь – и мы поговорим об этом через несколько страниц, – как правило, не является домоседом. Он не привязан к какому-либо месту.

Однако Fallout 4 заставляет посмотреть на это иначе, требует прекратить выживать, чтобы начать наконец жить. Поменять выживание на надежду – новая тема, которая могла бы обогатить игровую вселенную. Но в итоге игрок отказывается от идеи представить себе лучшую, более безопасную и комфортную жизнь. Ему нужно выживать. Снова и снова.

ВРАГ МОЕГО ВРАГА – МОЙ ВРАГ

С какими бы трудностями ни приходилось сталкиваться в Fallout, настоящий враг в истории не всегда очевиден. Безусловно, всегда найдутся идиоты, которые сразу стреляют в людей, даже не пытаясь с ними заговорить. Но если нам предложат выбрать, кто должен умереть, то это будут именно они. Однако за исключением случайных встреч и по умолчанию агрессивных персон, кого-то виновного во всех бедах найти не так легко. В Fallout хватает безумных мегаломанов, но фактически за всеми их действиями зачастую скрывается один и тот же мотив: страх перемен.

Самой изящной в этом отношении оказывается первая часть. Возможно, она произвела такое впечатление именно из-за того, что злодей принимает эти изменения. Он единственный, кто понимает важность движения вперед ради выживания. Создатель заставляет других принять его философию эволюции, конечно используя сомнительные методы, поскольку он убежден в своей правоте. Он уверен в своей логике и пытается спасти человечество при помощи мутаций. Он настолько предан своему проекту, что его можно победить без применения насилия, доказав нежизнеспособность его теории. Это один из моментов, превознесших первую Fallout над всеми остальными. Fallout 4 также могла бы преуспеть в этом плане, если бы цели Института относительно синтов оказались более ясными и четкими. Что ж, Bethesda, по крайней мере, раскрыла эту тему через борьбу за власть между фракциями. Даже если нетерпимость Братства Стали или, например, страх жителей Содружества перед синтами кажутся неприемлемыми, то слепой идеализм агентов Подземки также выглядит скорее проблемой.

В Fallout 2 в качестве главного зла по-прежнему выступает экстремистская группировка поборников чистоты, однако страх перед иными встречается повсюду, даже в Брокен-Хиллз, единственном по-настоящему смешанном сообществе. Город Убежища закрыт, и НКР все так же крайне подозрительна. Большинство людей презирает племена, к которым относится игрок. Его охотно используют, но когда он закончит свою работу, ему бы лучше поскорее исчезнуть, как в конце первой игры. Fallout 3 возвращается к сценарию первой части, но повторное использование встречавшихся прежде элементов нисколько не беспокоит в контексте долгожданного возвращения серии. Анклав можно было бы заменить другой фракцией, но возвращение к ВРЭ (вирусу рукотворной эволюции) оказалось очень хорошей идеей, ведь это идеальный инструмент, когда хочется поговорить о страхе перемен. ВРЭ также можно встретить в Fallout 4, и, возможно, его новые версии мы увидим в последующих играх, если Bethesda продолжит развивать тему изменений. Как бы то ни было, этот мир уже насквозь мутировал. Разве человек не должен делать это так же быстро ради выживания? Разве идея Создателя не была правильной, несмотря на его слишком смелые методы? Правы ли Дети Атома, которые хотят не бороться с радиацией, а жить с ней? Сценаристы будущих Fallout могли бы даже заинтересоваться темой непостоянства вещей, часто поднимаемой в Японии. Например, в «Навсикае из Долины ветров», в которой Миядзаки показывает свой собственный постапокалиптический мир: человечество в нем мутировало, даже не осознавая этого. Возвращение в чистый мир означало бы конец.