Факультет общих преображений

Два часа пролетели, как один миг. Тарлауг показывал, что и как делать, а ребята все пытались воспроизвести друг на друге. Все это время магистр колдовал над моим лицом, преобразив его до неузнаваемости. Из зеркала на меня смотрела барышня средних лет, с большими карими глазами и длинным немного вздернутым носом. Губы у нее были пухлыми, а на щеках, при улыбке, появлялись ямочки.

— Обалдеть! — Дорит подошел ко мне ближе и осторожно коснулся нового лица, — ни за что не узнал бы тебя, если бы точно не видел, как ты такой стала!

Я довольно засмеялась и тут же сама себя одернула, переживая, что могу повредить грим. Магистр тем временем рассматривал остальных: их результаты были гораздо плачевнее. Например, Дохляк остался собой, а накрашенные глаза и еще более увеличившийся нос придавали ему дополнительной комичности. Торн выглядел достаточно неплохо, но все равно я бы с легкостью его узнала при встрече. Единственным, кто показал более менее хороший результат, был Эвар. Но тот и в жизни на девушку походил больше, чем на парня…

Тарлауг разъяснял всем их ошибки, давал советы и часто качал головой. К концу занятия, он вернулся ко мне и объявил:

— С первым заданием редко кто справляется успешно, поэтому руки опускать рано. Однако я предупреждаю вас сразу — через неделю устрою первый зачет и начну примечать кандидатов на отчисление. Возьмите с собой сундуки из нижней полки столов, там пробники магического грима. Ваше задание на дом — постоянные тренировки в преображении. Сейчас снимайте с себя макияж и всего хорошего, все свободны.

Я вернулась к зеркалу и стала тщательно удалять с лица грим, стараясь делать все как можно быстрее. Понимание того, что могу остаться наедине с магистром выводило меня из равновесия, я хотела этого и в то же время ужасно боялась… Закончив с гримом, оглянулась назад и не смогла сдержать разочарованного вздоха, Тарлауга уже не было.

После обеда была строевая подготовка, и снова над нами измывался Финрей. Когда он произнес заветные слова: «Все свободны», я даже немного прослезилась от счастья.

А у дома меня ждал он. Глебушка. Форма наглажена до хруста, обувь начищена до блеска, в глазах огонь, в руках желтая веточка пушистой мимозы… Эх, хорош, гад, как с обложки любимых мною романов, нарисовался — не сотрешь. Увидев меня, парень весь подобрался, плечи расправил и, закрепив лучшую улыбку на красивом лице, проговорил:

— Брианочка, солнышко, я весь день только о тебе и думал, еле вечера дождался, чтобы мы снова увидеться могли.

А я стою перед ним вся помятая, хвостик на голове в бок съехал, ботиночки в пыли… К тому же запах от меня наверняка специфический распространяется с самого зельеварения… Ну, думаю, ладно, смотри друг любезный на красоту мою писаную. Сейчас налюбуется и не придет больше. А вслух произнесла:

— Здравствуй, Глеб. А я вот только с занятий ползу, устала ужасно…

— А по тебе и не скажешь! — перебил меня парень, улыбаясь усерднее прежнего. — Как была чаровницей, так ею и осталась!

Вот же врет, гад, и не краснеет! Из кикиморы болотной сейчас чаровница лучше, чем из меня выйдет. Но мне после тяжелого дня такое развлечение понравилось, я кокетливо улыбнулась, волосами тряхнула и стала ждать следующей порции комплиментов. Глебушку от моего вымученного оскала слегка перекосило, но, к его чести сказать, он не сбежал, наоборот, взял себя в руки и заголосил пуще прежнего:

— Как же я рад, что ты меня не гонишь. Видно и тебе вспомнились наши вечера, да прогулки под звездным небом… Я так ошибся, Брианочка, мне так плохо и одиноко было все то время, пока мы не виделись… И ведь в толк никак взять не мог, что со мной, пока тебя снова не увидел. Это судьба свела нас, не иначе! — на протяжении своего монолога парень подходил все ближе, непонятно на что надеясь. В какой-то момент это перестало меня веселить. Отодвинувшись от бывшего жениха, я нахмурилась и ответила:

— Нас свело убийство гномки, Глеб. Тебя прислали в академию смотреть за порядком, а Софья пишет очередное письмо в Мастивире. Вот придет оно, и сразу поймешь, отчего так плохо было. Просто ты по супруге своей тоскуешь.

Не смотря на грубый прямолинейный ответ с моей стороны, молодой человек сдаваться явно не собирался. Ухмыльнувшись, он вложил мне в руки мимозу и прошептал в самое ушко:

— Я буду рядом, Брианочка. Каждый вечер у твоих окон прозябать стану, просто для того, чтобы ты была в безопасности.

Глебушка ушел, а я так и стояла в ступоре. С одной стороны точно знала, все его слова ложь, но с другой… Где-то в глубине моей души еще жила девочка, влюбленная в этого синеглазого красавца и сейчас она танцевала от радости, отметая прочь здравый смысл.

— Кхм. — Торн деликатно прокашлялся, выходя из-за угла казармы. — Не помешаю?

— Помешаешь, — огрызнулась я и двинулась домой, прижимая заветную веточку к груди. На лице друга очень явно читалось недовольство от подслушанного разговора.