Факультет общих преображений

Я сжала кулаки и, опрометью выскочив в коридор, помчалась вниз по лестнице. В себя пришла только закрывшись в уборной комнате, на нижнем этаже. Там же дала себе обещание, что больше никогда не суну свой нос наверх. С меня хватит этих страстей.

А потом была профессор Жернь, на занятиях у которой мы учились разбирать по полочкам различные неприятные ситуации, которые могут произойти в будущем, а также анализировали действия старшекурсников во время их практики.

Танцы и музыку вела мисси Матильда Эрих фон Дэй, женщина средних лет, с невероятным музыкальным слухом и голосом. Совместно с нами снова занимались некроманты, принесшие с собой препарированных лягушек на подносах. Лени хвасталась мне своей работой, при этом она сияла как начищенная серебряная монетка на солнышке.

Тогда же я наконец увидела Кортни Фарт. Девушка вела себя достаточно спокойно, пока до нее не дошла очередь на прослушивание голоса. Отпираться она не стала: просто сообщила, что поет плохо, и не стоит тратить на нее время. Однако после нескольких очень настойчивых просьб от преподавателя, девушка кивнула, набрала побольше воздуха в грудь… и заорала балладу о прекрасной Симирель, которую бросил жених. Именно заорала. Это было ужасно!!! Кортни попросили остановиться и больше никогда не пытаться музицировать. Мы все дружно поддержали мисси Эрих фон Дэй, а девушка лишь плечами пожала и напомнила, что она предупреждала всех заранее об отсутствии таланта.

В середине третьего, завершающего, занятия по всему зданию прокатился зычный гул, словно кто-то несколько раз в колокол ударил. Фаррин Снейри, который как раз диктовал нам лекцию по законодательству Эндорры, велел нам оставаться на местах и выскочил вон. Вернулся профессор довольно быстро и сообщил ошеломительные новости:

— Внимание. Только что нас вызывал проректор Тарлауг. Весь руководящий состав был поставлен в известность о том, что в академии временно вводится особый режим. Заключается это в следующем: распорядок дня у первокурсников остается прежним; вторые и третьи курсы, которые занимаются, в основном, вне пределов городка, перемещаясь с помощью стационарных порталов в наши специализированные помещения, обязаны теперь оставаться здесь, без права выхода. После восьми вечера в городке объявляется комендантский час — покидать свои квартиры запрещено. Кроме того, к нам прибудут лучшие стражи порядка из Мастивира для соблюдения всех установленных правил. Они будут нести караул на улицах и в общественных помещениях… Вопросы?

Повисла гробовая тишина, и только Дохляк встал с места и тихо спросил:

— Зачем комендантский час и стражи? Мы что, преступники какие-то?

— Этой ночью в медицинском блоке скончалась наша кладовщица: гномке было нанесено семь ножевых ранений. Когда ее нашли, она была на грани между жизнью и смертью. Говорить не могла, но на вопрос профессора Финрея, кто это сделал, женщина ответила, хоть и весьма своеобразно. Мастер Слоу, наш лекарь, делал все возможное, чтобы вернуть даму к жизни, но… С этого момента наш городок будет закрыт ото всех и каждого, магистру Тарлаугу поручено лично заняться расследованием. На время его занятости исполнять обязанности проректора буду я. А теперь дописываем лекцию и идем на обед.

Схватившись за голову обеими руками, я зажмурилась и подумала о том, что снова опоздала. Если бы вчера я пришла к Тарлаугу и рассказала ему о медальоне, то он непременно выслушал бы меня и простил за слова, оброненные сгоряча. А теперь… Гномка умерла, Мун преподает у оперативников, а меня даже слушать никто не станет…

Во время обеда в столовой было непривычно тихо: все ребята шепотом переговаривались друг с другом, с подозрением поглядывая по сторонам и строя самые невероятные догадки о том, кто является убийцей гномки.

За нашим столиком ситуация была примерно такой же, единственное отличие заключалось в том, что мы обсуждали не личность преступника, а то, как найти доказательства его вины. Торн все еще настаивал на разговоре с Тарлаугом, Лени, напротив, считала, что нам нужно "залечь на дно" и забыть о медальоне, будто его и не было. Мы с Юхо колебались, не решаясь принять чью-то сторону.

На плацу нас истязали, как никогда. Финрей смотрел на всех зверем и даже иногда рычал. Если у меня и были раньше сомнения по поводу того, что он оборотень, сегодня они отпали навсегда. Последний раз промаршировав по кругу, мы остановились перед "медведем", глядя на него с лютой ненавистью. В моем теле болела каждая мышца, а ноги просто гудели от боли.

— Вы все слюнтяи и слабаки! — "похвалил" нас профессор, затем немного подумал и добил, "успокоив", — ну ничего, три года под моим шефством сделают из вас нормальных бойцов!

Я грустно вздохнула и с тоской посмотрела в сторону дома.