Файролл. Гонг и чаша

Слова-то такие, не слишком вроде приятные, но тон очень дружелюбный.

– Зато я ваше задание выполнил, – похвастался я. – Все, что надо, сказал.

– И? – в голосе хозяина появились деловые нотки.

– Очень взволновалась, меня чуть ли не за грудки хватала: откуда знаешь да откуда знаешь?

– А ты чего?

– Ну а я чего… – Я выдержал мхатовскую паузу. – А я говорю: не скажу. Не скажу – и все тут, поскольку это и есть моя личная главная военная тайна.

– Хм. Молодец. – Зимин удовлетворенно похмыкал. – Значит, вот что. Будет звонить – трубку не бери, на встречу звать – пока не ходи, жди моей отмашки.

– Ну прямо как шпионский боевик, – опасливо заметил я. – Неужто она тоже…

– Чего – тоже? – вкрадчиво спросил Зимин.

– Страдает заболеваниями сердечно-сосудистой системы? – уклончиво уточнил я.

Зимин захохотал:

– Ну, Киф, ну вот люблю я тебя, сукиного сына. Вот ведь что значит мастер художественного слова.

Я вежливо похихикал на пару с ним. Кто его знает, может, он смеется, а сам ко мне бригаду врачей с сорок пятым калибром посылает в этот момент.

– Не забивай себе голову этой ерундой. Что до Марины – нет, она не из этого расклада. Она не станет заниматься инсайдерством, тут немного другое, но что именно – тебе знать ни к чему. По крайней мере, сейчас.

– И очень хорошо! – абсолютно искренне сообщил Зимину я. – И не надо, да и потом мне наверняка это все не слишком интересно будет!

– Молодец, соображаешь. Так, что еще я хотел проговорить? А, вот! С тобой хочет познакомиться шеф.

Я не знал, как на это реагировать, и промолчал.

– Он сказал, что, как только ты благополучно закончишь квест с дриадами, немедленно доставить тебя пред его очи.

– Ну, наверное, это хорошо? – уточняюще произнес я.

– Это? – Зимин помолчал. – Это неожиданно даже для меня. И не очень хорошо для тебя. Ну, не то чтобы плохо, но…

– Я начинаю бояться, – искренне сказал я Зимину.

– Да не в этом смысле. Шеф тебя не съест, он у нас вообще, по-моему, никогда никого не обидел в этой жизни. Но сам факт того, что Старик хочет видеть человека, который в корпорации без году неделя, а некоторые люди, работающие у нас бездну времени, при этом у него на приеме ни разу не бывали, точно не добавит тебе любви большинства окружающих. Поэтому будь готов к тому, что вскоре многие подающие тебе руку будут думать о том, как бы половчее перебить тебе ноги. Впрочем, появятся и те, кто станет искать твоей дружбы, – ты в фаворе у нас, самых близких и верных помощников Старика, и, что уж греха таить, у его наследников, побывал у него самого, значит, с тобой надо дружить.

– Уфф, – вздохнул я. – Как же раньше все было просто и ясно…

– Не печалься. Зато мы тебе премию дали, сегодня сам увидишь, – приободрил меня Зимин.

– Упс. А меня сегодня не будет, я в храм собрался. А можно ваша тетенька-зарплатчица мою денежку Вике отдаст?

– Не боишься женщине в руки деньги давать? А ну как потратит? – подколол меня Зимин.

– Эта? Эта не потратит, – уверенно сказал я. – По крайней мере сейчас.

– Эх, Киф, молод ты еще, – многоопытно сказал Зимин. – Ничего ты пока в женщинах не понимаешь. Ладно, не суть. Вот еще что – со следующей недели начинай выпуск еженедельника в новом, расширенном формате. Пополнение жди в понедельник, главному редактору Елиза позвонит. А вот цену на газету оставим прежнюю, сделаем людям приятное.

– И пусть она еще Мамонту, то есть Покровскому, скажет, чтобы он мне оставшиеся две комнаты в нашем крыле отдал, – немедленно заявил я. – А то друг у друга на голове сидеть будем, это не дело. И Вике хорошо бы денежку добавить, у нее спиногрызов вдвое больше становится.

– Вот ты жадюга! – с явной симпатией сказал мне Зимин. – Люблю таких!

Обменявшись еще парой фраз, мы повесили трубку. Я позвонил Вике, порадовал ее всеми новостями сразу, наказал забрать мою денежку, перекурил и полез в капсулу. Пора с этими храмами кончать к чертовой бабушке – сколько можно, в конце-то концов. Надоели они мне.

Первое, что я увидел, войдя в игру, – это сообщение:

«В связи с внесенными в игру изменениями обновлены условия деяния «Легенда Файролла». Для его завершения вам необходимо полностью закрыть еще 178 деяний, существующих в мире Файролла».

Второе, что меня немного ошарашило, – это то, что впервые за последнее время я увидел в расположении роты суету и беготню. Куда делись тишина, покой, пустота на плацу и состояние алкогольного опьянения у Грохха? Его рык был слышен издалека:

– Стадо баранов вы, а не бойцы славной традициями седьмой роты! Подтянуть ремень, чучело!

У нашего барака сидели на ступеньках крыльца все его обитатели, ну, кроме Фаттаха, которого я вообще не видел уже давно. Они с интересом наблюдали, как мастер-лейтенант распинается перед шеренгой новобранцев, и, похоже, комментировали и бойцов, и самого Грохха. Ветеранское право, ни отнять, ни прибавить.