Файролл. Гонг и чаша

– Ну, хотя бы тем, что вы наемники. Вы пришли на нашу землю и проливаете на ней нашу же кровь за деньги тех, кто у нас эту землю отнял. Почему же мы должны оставить вам ваши грязные продажные жизни?

– Чушь какая! – фыркнул я. – Мы – я и мои товарищи – если и проливаем чью-то кровь, то только свою, в боях с монстрами и нечистью, которые мешают жить мирному крестьянству.

– Ах, какое благородство, – засмеялся маг. – А вот если я проверю твои слова?

– Порошком? – скривился я.

– Ага! – Палец Данута уперся в меня. – Боишься, что враки твои вылезут наружу!

– Да вот еще. Чихаю я после этого порошка очень, – пояснил я. – Аллергия у меня на него.

– А ты не бойся, я заклинанием проверю, – порадовал меня Вайлериус, почесав переносицу. – На заклинание у тебя аллергии нет?

Ишь какой. И слово такое знает. Первый-то явно не в курсе, что такое «аллергия», а этот умник выискался.

– А я не знаю, – взмахнул я руками, которые без спросу опустил. – Пуляй, там поймем.

Вайлериус наставил на меня посох и что-то прошептал. Меня окутали синие клубы дыма, я пару раз чихнул.

– И впрямь не врет. – Маг удивленно развел руками.

– Да ладно? – Данут явно не мог в такое поверить. – Он же наемник?

– Мы тоже вашего брата-повстанца сроду не трогали, – подал голос Лейн. – Мы по нечисти работаем и по нежити. Людей убиваем только тех, что злу продались. Пусть твой маг и нас тоже проверит. Мы жить хотим! И имеем на это право!

Данут вздохнул:

– Вот, Вайли, чего ты влез? Перерезали бы им сейчас глотки, да и все. Нет, тебе надо, как всегда, правду выяснить.

– Дан, мы – ты, я, Ксю, Яс – все за правду и справедливость, мы в том слово друг другу давали. Именно в этом наша сила, брат. И если мы будем убивать всех без разбора, без того, чтобы выяснить, что к чему, то чем мы будем лучше тех, с кем сражаемся?

О боги, все паршивее и паршивее. Это самый страшный противник из тех, что может быть, – молодой идеалист. Да еще, похоже, и в квадрате.

Молодые идеалисты – это всегда очень страшно. Да если по чести говорить, любые идеалисты – это страшно. Эти сумасшедшие люди верят в торжество разума, в бескорыстие и в конечную победу добра как на вверенной им территории, так и во всем мире. И с ними очень трудно спорить – они тут же называют спорящего ничего не понимающим в дне сегодняшнем стариком, ссылаются на то, что сейчас другое время, и почему-то уверены, что вот они-то такими не станут. А еще они точно знают, как сделать так, чтобы было правильно, и не слушают никого, кто не разделяет их убеждения.

– Ну, проверил? – Я пытливо взглянул на Данута. – Я чист перед тобой и твоим народом, мои люди – тоже. И маг прав – ты поступишь не по совести, убив нас.

– Но кто поручится, что вы не станете делать черных дел в будущем? – зашел с другой стороны главарь, не желающий оставлять нас в живых. Черт, может, он того, маньяк?

– А кто поручится, что этого не будешь делать ты? – подал голос Лейн, сняв эту фразу у меня с языка.

Данут хмыкнул:

– Да, похоже, что вы и впрямь не из тех, с кем мы здесь воюем. Больно языки хорошо подвешены, те-то двух слов связать не могут.

Он подал знак своим людям, и они позволили наемникам встать с колен. Оружие, впрочем, не вернули.

– А что вы делали в этом лесу? И какие дела у тебя могли быть здесь? – Вайлериус ткнул жезлом в сторону храма. – Это когда-то было место силы, но магия давно отсюда ушла. Сейчас тут не более чем развалины.

– Этнографическая вылазка, – начал я излагать давно заученную версию. – Я и в наемники-то пошел лишь затем, чтобы как можно большее количество мест посетить. Собираю везде старинные предания, легенды, сказки. Вот про этот храм услышал и попросил ребят со мной сходить сюда – одному-то боязно, как ни крути, лес все-таки. Они тоже жутко любознательные, ну и вот…

Вожаки повстанцев переглянулись, но ничего не сказали.

– И что же мне с вами делать? – Данут покачался на носках ног и неожиданно предложил: – А давайте ко мне, а? Повоюем за святое дело, за свободу всех трудящихся Юга, против проклятого Светлого князя, а?

– Не-не-не, – замахал руками я. – Мы парни аполитичные…

– Как ты сказал? – Данут нехорошо блеснул глазами.

– Он имел в виду, что они вне политики. – Вайлериус снова почесал переносицу. – Они сами по себе.

– К тому же мы подданные других государств, – решил я закрепить успех. – Не можем мы во внутренние разборки другой страны влезать.

– Однако же влезаете! Дикие отряды ваши влезают, обеими ногами! – Данут был очень упорен.

– Это дело Диких отрядов, – ответил ему я. – Мы вообще из Вольных рот.

Данут открыл рот, видимо, хотел сообщить, что между ротами и отрядами разница невелика, но ему не дали это сделать дикие вопли Пинга и Понга:

– Неживые! Неживые идут!

Я проследил за их взглядом и увидел, что из леса выходят пошатывающиеся фигуры, напомнившие мне о первом визите к Идриссе, когда нам встретились эти самые не то сумеси, не то канаанцы. Командира с окровавленной повязкой, как в той песне, у них не было, но в целом они были один в один как те. Увидев нас, они оживились, если к ним вообще можно применить это слово, и прибавили шагу.