Файф-о-клок

– Слезоточивый газ – вещество не жидкое! – важно сообщил я. – В нем нет антидепреса-тттт-нннн-тттта… И поэтому слезоточивый газ нужен для папарацци…

– Для кого, для кого? – переспросила Анна, как будто сама никогда не напивалась. – А как они выглядят, эти папарацци?

Я попытался вывести образ газетчика-репортера путем брожения: хмель, солод, вода. Можно добавить: рис или сахар. После чего появляются радужные круги, которые искажают этот образ…

– Рыжий с усами?! – не унималась Анна.

Тут я сощурился на левый глаз и приблизительно вспомнил, как выглядят настоящие папарацци:

– Они похожи на Машу!

– Фу, гадость какая! – немедленно отреагировала Анна и стала названивать портье. – Алло! Алло! У нас в номере завелись папарацци! Размером с блондинку! Девяносто-шестьдесят-на-девяносто! Нет! Сама я не видела! Но мой френдбой говорит, что дважды споткнулся о ваших папарацци! И чешские папарацци крупнее мадагаскарских! Я не кричу! Я в истерике! Потому что до смерти боюсь папарацци!

– И как с такими нервами ты проживала в России?! – поразился я и, как самый распоследний френдбой, завалился на кровать с ногами.

Но вскоре прибежал портье в сопровождении двух уборщиц. И меня снова привели в полувертикальное положение.

– Я не спрашиваю, где вы споткнулись! – заявил портье. – Потому что ваша походка оставляет желать лучшего! Но мне интересно, где вы видели папарацци? В нашем отеле?!

– А вы хорошо говорите по-русски! – удивился я и хотел наградить портье шумными и продолжительными аплодисментами.

Только ни разу не попал по ладошам.

– Я долго учился гостиничному бизнесу, – самодовольно пояснил портье. – Знаю три иностранных языка! И никогда не слышал о таких тараканах! Как вы говорите? Папарацци?! Сейчас посмотрю в энциклопедии! А наши сотрудницы проведут санитарно-техническую обработку!

Однако у Анны были на этот счет свои соображения.

– А как называется таракан по-чешски? – спросила она.

– Шваб, – отвечал портье. – Если черный, конечно. А рыжий – пруссак. Правда, ходит чешская поговорка – «Sotva odes^vli S^vvaby, tak jsou tu hned Rusy…» Но я не стану ее переводить в данной ситуации…

Возникла музыкальная пауза. Это булькало во мне пиво. Однако никто не смог определить – какого сорта. В смысле угадать мелодию…

– Не надо убираться в номере! – вдруг заявила Анна. – Я знаю, где завелись папарацци! И сама проведу обработку! Санитарно-техническую, – подчеркнула она и уставилась на меня злющими глазами.

– Валяйте! – разрешил я, снова завалился на кровать и…

В результате проснулся ни свет ни заря. Начинался второй, извините, день моего пребывания в Праге…

Легкое похмелье всегда сопровождается тяжкими воспоминаниями. Поверьте мне на слово как специалисту. За пять минут я полностью воссоздал картину вчерашнего вечера и поразился ее живописности. Это был натюрморт из пива, кнедликов, рыбы, утвари и битой дичи. Можно сказать, в традиционном жанре, если бы не Маша, которая вопреки установленным правилам все норовила залезть в мой натюрморт и нарушить строгую композицию. Мне почему-то казалось, что вчерашним вечером я видел Марию в нашем отеле, и как всегда – с фотоаппаратом. Что было бы совпадением из области психиатрии, а не станковой живописи. Поэтому я сослался на алкогольное опьянение и предпочел натюрморт в духе голландцев. Хотя битой дичи все равно оказалось много…

«Что делает посторонняя женщина в моем воображении? – подумал я. – Да на первом году супружеской жизни!» Маша деловито раздевалась под музыку, как будто у меня не голова, а стриптиз-бар. «Сейчас я тебе покажу бабу! – угрожающе верещала она. – Ты хочешь об этом поговорить?! Ты хочешь об этом поговорить?!» Видимо, я постанывал и посвистывал в так называемом баре, потому что разбудил Анну. «Дьявол! – выругалась Маша. – Невозможно сосредоточиться на работе!» И быстренько ушла…

– Чего скулишь? – спросила у меня Анна.

– Тяжело, – отвечал я.

– А пить легко? – осведомилась Анна, скорее всего риторически. – Сейчас я приму душ, и пойдем завтракать.

За шесть календарных месяцев наши отношения преодолели конфетную, букетную и минетную стадии. И прежде чем сесть послушать свадебный марш Мендельсона, мы решили съездить в Прагу, чтобы проверить собственные чувства. Я – к чешскому пиву, Аннушка – к хрусталю. И сегодня мне угрожала экскурсия в посудную лавку, ибо собственные чувства я проверил и перепроверил накануне. Ожидался туристический маршрут с посещением хрустальных вертепов, и я снова подумывал, как набраться мужества, выдержки и здоровья, дабы не окочуриться где-нибудь посреди вазочек. Но хуже всего, что на завтрак мне подали кофе с хлопьями, а не пиво с раками и пожелали приятного аппетита. Наверное, издевались надо мной за вчерашнее, не представляя, на что способен мужчина после такого континентального завтрака. Он в состоянии нервного истощения способен разгрохать все эти долбаные вазочки. И почему посуду можно разглядывать хоть круглосуточно, а пить из нее нельзя раньше двенадцати?!