Фабрика уродов

— Только опять же не сразу. И барышника ищи проезжего, это боевые кони, приметные. Я четырех заберу, остальные тебе. И в деревне не держите. Отгоните куда-нибудь на дальний выпас, пусть там какое-то время побудут. Ты меня понял? Всей коммерцией займешься, как наш след остынет. Понимаешь? Не жадничай, не торопись. Не хочу вашей крови на своей совести.

— Понимаю, господин.

Андрий присел возле одного из мертвых всадников и принялся шарить у него за пазухой. Эти действия кое-что напомнили ди Тулу, и он произнес тоном, не терпящим возражений:

— А вот деньги, какие найдем, я заберу. Мне нужнее будут, а ты итак в прибытке останешься.

Селянин поморщился, но промолчал.

Стигм или иных опознавательных знаков на одежде всадников не обнаружилось. В переметных сумках не оказалось ни подорожных, никаких других бумаг, даже наемничьих патентов. Закончив их обшаривать, экзекутор, все еще пошатываясь, подошел к тому из врагов, что был с рукой на перевязи и носком ботинка заставил его перевернуться на спину.

Человек слабо застонал и моргнул — раз, другой. На виске его наливался синим огромный желвак.

Губы Кастора растянула недобрая ухмылка.

— Жив, значит. Это хорошо.

Он вытянул руку с мечом, и заточенный до игольной остроты уперся в скулу всадника, чуть пониже века.

— Кто такие? Кому служите?

Раненый молчал, хлопая ресницами. Ди Тулл зло скривился и слегка надавил на меч. Клинок легко проткнул кожу и тонкий слой плоти и уперся в кость. Поверженный всадник дернулся, чем только превратил прокол в порез и завыл от боли.

— Кто такие? Кому служите?

Раненый не отвечал, продолжая выть.

Ди Тулл повел руку с мечом вниз, разрезая щеку, точно скальпелем. Всадник закричал и попытался схватиться за лезвие, но Кастор был быстрее и наступил ему на здоровую руку.

— Я — экзекутор. Знаешь, что на каноническом языке означает exsecutio?

Крик перешел во всхлипывания. Ди Тулл слегка наклонился — залитый кровью, своей и чужой, и страшный.

— Я тебе скажу. Exsecutio значит «наказание». Мой орден защищает людей, но прежде всего — наказывает тех, кто причиняет им зло. Ты хотел причинить зло этой девушке. У меня есть право наказать тебя. Веришь? Правильно веришь. Я еще раз задам свои вопросы и если не услышу ответ — выколю тебе глаз. Для начала один. Кто вы такие? Кому служите?

— Мы служили в дружине князя Грая, — срывающимся голосом заговорил пленник. — Ушли месяц назад. Скуп оказался! Бэрк, наш главный, — (он скосил глаза в сторону трупа), — нашел новую работенку. Ничего сложного: мотались по Фронтиру, выполняли мелкие поручения, большей частью сопровождали кое-какой груз.

Имя «Грай» ничего не сказало ди Туллу. Но это и не удивительно — лордов, да князей во Фронтире, что собак не резанных.

— На кого именно работали?

— Грех, — пролепетал раненный.

— Я — экзекутор, мне дано отпускать грехи, — презрительно скривился Кастор. — Так что — aue, и говори.

— Это его имя — Грех.

Ди Тулл испытал приступ разочарования. Он ожидал, что раненный назовет имя фон Талька или хотя бы скажет: «Бесноватый», но вместо этого — новая загадка.

— Это прозвище, а не имя, — раздраженно произнес он. — Как звать твоего нынешнего хозяина?

— Я не знаю! — завыл раненный. — Я слышал только это имя, «Грех». Я его даже не видел, все дела вел Бэрк.

Ди Тулл задумчиво посмотрел поверх клинка на человека, распростертого у его ног, и понял — не лжет. Дезертир из дружины князя Грая действительно ничего не знал о своем новом нанимателе.

— Где вас наняли? Откуда получали указания? Где базировались? Куда отвозили груз?

— В Трильне! Наняли нас в Трильне. Место отвели там же на постоялом дворе «Пляшущий козел». А грузы сопровождали по-разному. Если какие отправляли по реке, то следовали в Бёльн, там сдавали капитанам разных посудин — каким скажут. А те, что посуху — через Яр.

Географию Фронтира Кастор представлял плохо, но названия запомнил.

— Кто там князь?

Раненый дернул плечом.

— Кто князь?

Меч снова уперся ему в лицо.

— Нет там ни князя, ни лорда! — закричал и забился, как рыба, раненый. — Был, да весь вышел! Грех там теперь и за князя, и за власть! Грех и его люди!

— Андрий, что скажешь? — не оборачиваясь к своему спутнику, спросил он.

Селянин только вздохнул.

— Ничего, господин. Мы, миряне, к земле привязаны, не путешествуем. Это я еще по окрестным селеньям со своей телегой таскаюсь, скарб всякий вожу, да в город езжу, а есть такие, что за всю жизнь дальше, чем на пять миль от дома и не отходили.

Ди Тулл выругался, и Андрий, желая поддержать его, добавил:

— Судя по звучанию, названия гусситские. А гуссы во Фронтир все больше оттуда шли.

Он коротко сориентировался по солнцу и махнул рукой куда-то на северо-восток, почти параллельно дороге. Ди Тулу и это ничего не сказало, и он вернулся к пленнику:

— Что за грузы возили?

— Мы не возили, мы сопровождали. Возничие там свои имелись.

— Что это было? — зарычал ди Тулл.

— Повозки. Большие, крытые. Внутрь заглядывать было строго запрещено. Я не знаю, что внутри, клянусь сосками Лилит!